— Умею, — соврала я. — Просто не стану. Это неправильно.

— Тогда я к другой ведьме пойду! — девушка топнула ногой. — В трёх днях пути есть одна, она всё сделает!

Я представила эту наивную девчонку, идущую через лес к какой-нибудь шарлатанке или, того хуже, к настоящей тёмной ведьме, и поняла, что не могу её так отпустить.

— Погоди, — вздохнула я. — Расскажи мне сначала об этом Йохане. Что за парень?

Марта недоверчиво посмотрела на меня, но всё же начала рассказывать.

Они познакомились на ярмарке полгода назад. С тех пор Йохан регулярно находил поводы заехать в её деревню — то дрова привезти, то инструменты какие-то починить. Постоянно останавливался у их дома, разговаривал с Мартой, помогал по хозяйству. А недавно подарил ей резной гребень для волос — сам вырезал из дерева.

Чем больше она говорила, тем яснее становилось, что приворот здесь совершенно ни к чему. Парень влюблён по уши — иначе зачем бы ему так часто искать поводы для визитов? А девчонка боится сделать первый шаг, потому что «неприлично девке». В итоге оба страдают и топчутся на месте, ожидая, что другой проявит смелость первым.

— Ладно, — перебила я, видя упрямство в её глазах. — Сделаю я тебе приворот. Но потом пеняй на себя. Я тебя предупредила — это неправильный путь.

Марта закивала, явно не слушая предостережений, вся сияя от радости.

Я вернулась в избушку и порылась в остатках вещей Мириты. На одной из полок нашла моток красной шерстяной нити — простой, но яркий. Отрезала кусок длиной с ладонь и вернулась к Марте.

— Вот, — протянула я ей нить. — Это приворотная нить. Привяжи её себе на запястье и носи три дня, не снимая. А когда в следующий раз увидишь Йохана, обязательно скажи ему, глядя в глаза, что он самый лучший. Что таких, как он, ты ещё не встречала. Это важная часть ритуала — без этих слов приворот не сработает.

— И всё? — недоверчиво спросила Марта, разглядывая нить. — Только это?

— Только это, — твёрдо кивнула я. — Но говори искренне. Сила ведьмы чувствует ложь и не работает, если слова идут не от сердца.

Марта осторожно повязала нить на запястье, словно это был драгоценный браслет.

— Спасибо, госпожа ведьма, — прошептала она. — Я… я обязательно так и сделаю.

— Смотри, не забудь, — предупредила я. — Три дня носи и обязательно скажи те слова. Иначе всё зря.

Марта закивала, поклонилась и убежала, бережно прижимая руку с красной нитью к груди.

Я вернулась на крыльцо и обнаружила, что все строители смотрят на меня с каким-то уважением. Даже скептичный Бруно кивнул одобрительно…

Когда солнце поднялось к зениту, Курт развёл небольшой костёр на краю поляны. И вскоре из котелка, который они принесли с собой, повалил пар, а по воздуху поплыл аромат густой похлёбки — лук, какие-то коренья, кусочки сала.

Строители расселись вокруг костра, и Бруно, помявшись, обратился ко мне:

— Госпожа ведьма, не желаете… разделить с нами трапезу?

Уговаривать меня долго не пришлось. Желудок давно напоминал о себе голодным урчанием. Но чтобы не быть нахлебницей, я вернулась в избушку и принесла остатки хлеба и сыра — пусть будет моим вкладом в общий стол.

Мы ели, сидя на брёвнах и пеньках вокруг костра. Похлёбка оказалась простой, но сытной и горячей — именно то, что было нужно. Строители постепенно расслабились, перестав бросать на меня опасливые взгляды.

Но тут из кустов неторопливо вышел Яспер. Он с царственным видом пересёк поляну и устроился рядом со мной на низком пеньке. Затем лапой пододвинул к себе мою миску с похлёбкой и жадно есть.

Когда же с похлебкой было покончено, Яспер облизнулся, посмотрел на изумлённых мужиков с выражением лёгкого презрения и проговорил:

— Похлёбка неплохая. Хотя соли маловато.

Бруно едва не подавился, вытаращив глаза. А Курт выронил ложку, и она с глухим стуком упала на землю.

— Он… он говорит… — выдавил Ханс, чуть отодвигаясь.

— Разумеется, говорю, — фыркнул Яспер. — А вы что думали? Обычные коты в домах ведьм не живут.

После этого строители доедали свою похлёбку в полной тишине, время от времени украдкой косясь то на меня, то на Яспера. А я мысленно благодарила рыжего нахала за столь эффектное появление — теперь-то точно никто не усомнится в моих способностях.

Остаток дня прошёл в напряжённой работе. Строители таскали брёвна, стучали молотками, пилили доски. Бруно руководил процессом, время от времени настороженно поглядывая на сову, которая упорно не желала никуда улетать.

К вечеру крыша была частично разобрана, оконные рамы вынесены, а для пристройки заложен фундамент — неглубокий, но прочный. Бруно пообещал вернуться завтра с утра и продолжить.

Когда они, наконец, ушли, я рухнула на крыльцо, чувствуя себя выжатой как лимон.

— Тяжёлый день? — съязвил Яспер, устраиваясь рядом.

— Заткнись, — устало ответила я. — Просто заткнись.

Мы сидели в тишине, наблюдая, как над лесом опускаются сумерки. Том вернулся из леса с очередной охапкой дров и послушно сложил их у стены сарая. Сова ухнула с крыши. Всё было спокойно.

Слишком спокойно.

— Кстати, — вдруг сказал Яспер, и в его голосе появилась та самая интонация, которую я уже научилась узнавать. — Помнишь, я обещал рассказать о плане насчёт брачных уз?

Я мгновенно выпрямилась.

— Ты готов?

— Почти, — уклончиво ответил он. — Есть одна деталь, которую нужно проверить. Но если она сработает… мы сможем попробовать уже через пару дней. Надо только…

Он недоговорил. Воздух возле избушки изменился — стал вязким, словно патока. Я почувствовала это кожей раньше, чем успела осознать. По рукам побежали мурашки, волоски на затылке встали дыбом. А потом ударил запах — резкий, едкий, от которого защипало в носу.

Яспер вскочил на лапы, его шерсть встала дыбом, хвост распушился.

А затем у подножия крыльца, в паре футов над землей, воздух… треснул. Иначе это и не назовёшь. Трещина расползлась неровными линиями, и из неё полыхнуло багровым светом.

Из трещины показалась когтистая лапа — маленькая,