Монтейн умолк.

Оказалось, что я отчаянно сжимаю его рубашку пальцами, но именно он смутился, как будто я поймала его на чём-то постыдном.

Мы снова ехали через лес, позади нас в темноте всхрапнула Красавица.

— Вы прекрасно поёте, — я пробормотала это неразборчиво, потому что в горле пересохло.

Барон саркастично хмыкнул, и мне пришлось прижаться к его груди крепче.

Вечер стоял тёплый, но меня трясло, а совладать со слабостью не получалось.

— Я надеялся, что вы не услышите. Это было нечто вроде колыбельной.

Поводов радоваться у меня не было, и всё же я улыбнулась шире, а потом неожиданно для себя потянулась и прижалась губами к солоноватой коже за распахнутым воротом его рубашки.

Это был глупый поступок. Он тысячу раз мог быть истолкован неверно. Но мне было настолько всё равно, что я ещё и обняла барона в ответ, хотя и постаралась сделать это осторожно, чтобы не мешать ему направлять Морока.

Он напрягся под моими руками, как будто на долю секунды, но всё же усомнился в том, чего стоит от меня ожидать, а потом вдруг поцеловал в висок, быстро и очень ласково.

— Потерпи чуть-чуть. Уже немного осталось.

Нужно было спросить, до чего. Что случится, когда мы приедем? Что за место это будет?

Вместо этого я как смогла погладила его по спине.

— «На свете нет ничего сложнее и желаннее перехода с „ты“ на „вы“ и обратно». Мать вы́читала это в какой-то книге. Давно. А потом рассказала мне. В юности у неё было много книг.

— Ты умеешь читать? — Монтейн не удивился, просто спросил.

Я же улыбнулась такой деликатности.

— Умею. В деревне книг мало, но она меня научила. Читать, писать. Даже танцевать немного. Никогда не думала, что это может мне хоть как-то пригодиться, но не хотела её обижать.

Судя по движению мышц под моей щекой, он кивнул, давая понять, что понял, а после снова мазнул губами по моему виску.

— Я думаю, переходить к категорическому «вы» нам уже поздно. Или слишком рано. Чёрт знает, после разберёмся.

Последняя фраза оказалась для меня настолько неожиданной, что я вскинула голову, рискуя упасть с коня, но тут же забыла, о чём именно и как собиралась его спросить.

Впереди была деревня. Небольшая, заросшая высокой, едва ли не в мой рост, травой, и абсолютно тёмная. Ни огонька, ни звука, ни самого слабого отголоска запаха.

— Что это за место?

— Не знаю, — Монтейн бросил взгляд на меня, а после снова уставился на дорогу. — Я в прошлый раз на него наткнулся. Не знаю, как она называлась, но здесь было… Плохо.

Я была последней, кого могли и должны были бы пугать подобные заявления, но всё же меня снова пробила дрожь.

— Расскажи мне, если не хочешь больше петь.

Чувствительность постепенно возвращалась, но я не ощущала в воздухе ни опасности, ни грязи, которую можно отчистить лишь колдовским словом, ни затхлой могильной сырости. Если деревня и была мертва, она уже успокоилась и спала с миром.

Или Чёрный Барон ей в этом помог.

Монтейн же быстро облизнул губы, продолжая смотреть перед собой.

— Здесь жила травница. Такая же, как ты. Молодая. Красивая. Сильная. Её обижали незаслуженно. Так же, как тебя. Она решила им всем доказать. Доказать, что достойна их уважения и доверия. Быть может, немного — любви.

— Заведомо проигрышное предприятие, — перебивать его не следовало, но я всё же не сдержалась от комментария.

Вильгельм хмыкнул тихо и согласно.

— Да. Когда начал болеть скот, она поставила для него защиту. Призвала силу, которая должна была охранять это место от дурных глаз и дурных людей. Не знаю, что именно пошло не так, этого деревня мне не показала. Но в результате никого не стало: ни её самой, ни людей, ни животных. Только тишина.

Лошади шли спокойно и молча, не выказывали никакого беспокойства, а в окончательно потемневшем небе над нами зажглись первые яркие звёзды.

— И ты решил взять это место себе? Очистить его от того, что здесь дремало, и сделать своим убежищем?

Я предположила чуть слышно и вздрогнула, когда Монтейн усмехнулся снова.

— Если честно, мне просто было негде ночевать. В тот вечер собирался дождь, и, оставшись в лесу, мы с Мороком вымокли бы до костей. Так что, да, пришлось поработать, чтобы сделать деревню пригодной для жизни.

При воспоминании о том, что было на берегу озера, я внутренне содрогнулась, но именно оно и застваило меня задать своему спутнику следующий вопрос:

— Значит, тут может оказаться кто угодно? Такой же путник? Или беглые каторжники?

— Нет, — в мгновение ока он сделался безоговорочно серьёзен. — Я закрыл это место ото всех. Люди проезжают мимо, но сторонятся его, либо не замечают вовсе. Тогда я думал, что оно ещё может мне понадобиться.

Говорить, что именно такой час теперь наступил, он не стал, и я была ему за это признательна.

Мы свернули с дороги в самые заросли, и оказалось, что за ними есть вполне приличная, почти не тронутая травой дорога.

Морок ступал по ней уверенно, Красавица с явным интересом смотрела по сторонам.

У меня не было сил, чтобы вертеть головой, поэтому я разглядывала то, что было мне доступно в моём положении — навек тёмные дома, покосившийся сарай, опустевший огород.

Такая картина должна была произвести удручающее впечатление, но мне, наоборот, становилось спокойнее. Хоть и мёртвая, но деревня, находящаяся под защитой такого колдуна, как Чёрный Барон, обещала мне долгожданную передышку.

Может статься, что, когда и она закончится, мне перестанет быть всё равно, что со мной станет. Но прямо сейчас было абсолютно наплевать.

Я не хуже самого Монтейна понимала: лучшее, что он может сделать после того, что увидел, — пустить мне пулю в лоб. Или использовать любой другой способ, если у него по каким-то причинам нет пистолета.

Если он подумает как следует и рассудит именно так, значит, так тому и быть.

В отличие от меня самой, у него будет большой шанс на успех.

— Мел, — Монтейн позвал меня чуть слышно, и я подняла голову.

Мы остановились возле одного из домов. Он был больши́м и, судя по виду, просторным, с добротной крышей. Неподалёку виднелся колодец, а от прочих построек, куда более бедных, его отделял небольшой яблоневый сад.

— Нравится?

Он спрашивал так, словно готов был дать мне выбор. Как будто стоило мне по каким-то причинам сказать «нет», мы стали бы искать другое место для ночлега.

Горло перехватило, и ответить я не