За ним бодро поскакал тот самый мужчина, который упоминал скорое появление лекарей, но прежде мужчина окинул меня неодобрительным взглядом. Остальные тоже начали расходиться, со мной осталась лишь толстушка, и она опять начала причитать:

– Ох, девочка моя, да как же можно… Что ж такое? Что за напасти? Как твоё самочувствие? Может тебе присесть?

Я чувствовала себя хорошо, по крайней мере физически. Зато во всём остальном…

Вновь оглядевшись, я признала, что рассасываться галлюцинация не желает. Только не говорите, что я умудрилась переместиться в какую-то другую реальность. В какое-то фэнтези или ещё куда.

Второй взгляд на платье, на всю себя, и я едва не застонала, осознав, что тело тоже другое. Та-ак…

– Мне срочно нужно зеркало.

Офелия встрепенулась, как воробей на ветке.

– Зачем зеркало? Милая… – А договорить она не смогла.

Просто там, вдалеке, в противоположном конце зала, я обнаружила даже не зеркало, а целую зеркальную стену, к которой и направилась.

– Алексия, подожди! – взвизгнула толстушка, чем заработала несколько опять-таки неодобрительных взглядов. Теперь правила этикета нарушала уже она.

В зале играла лёгкая музыка, народ кучковался, общался, перешёптывался. На нас косились не то чтоб активно, но посматривали. Под этими сбитыми прицелами я миновала добрую полусотню метров и едва не застонала. Подозрения подтвердились – ничего общего с собой настоящей я не нашла.

В зеркале отразилась даже не худая, а прямо-таки тощая девица лет восемнадцати. Тонкие кости, бледная полупрозрачная кожа, пышное платье и совсем уж внезапная причёска – короткие волосы, выкрашенные в фиолетовый цвет.

Волосы были уложены в нечто плюс-минус приличное, но всё равно выглядели неуместно. Другая неуместность – практически полное отсутствие украшений. Все дамы, исключая разве что Офелию, сверкали бриллиантами, а я – нет.

– Девочка моя, – выдохнула настигшая меня «мадам». – Да что ж за…

Дальше я не услышала – вспомнились слова про разорение, кредиторов и свадьбу. То есть эта фиолетовая девчонка вот-вот выйдет замуж? Что ж, понятно. Но как к этому относиться, если девчонка… я?

Снова желание застонать. Моё внутреннее состояние, да и сама суть, настолько не сочетались с тем, что видела в зеркале, что хоть в новый обморок падай. Ну и реальность по-прежнему не желала сменяться привычной. Неужели я влипла? Ну и как во всей этой ситуации быть?

Миг, и во мне включился антикризисный менеджер. Сделав очередную серию глубоких вдохов, я решила не паниковать. Проблемы нужно решать по мере их поступления, и текущая задача – определить точку своего настоящего. Ту самую точку «А», из которой предстоит выгрести в более позитивное состояние «Б».

Отчаянно надеясь на то, что «Б» в моём случае – благополучное возвращение домой, я плавно повернулась к толстушке и сказала:

– Кажется, лорд Дрэйк ошибся.

Тонкие, очерченные ярким карандашом брови женщины, подпрыгнули.

– Всё-таки умираешь? – уточнила она сочувственно.

М-мм… Как это называется? Ипохондрический синдром?

Впрочем, опять-таки, не важно. Главное запомнить, что дама склонна к трагедиям.

– Нет. Но я, видимо, сильно ударилась головой, и теперь у меня провалы. – И уже тише, аккуратнее: – Прости за вопрос, но… можешь напомнить, кто ты вообще такая?

Офелия побледнела как полотно. Пухлое лицо вытянулось, глаза стали нереально большими. Спустя секунду в них появилась неподдельная горечь, а я услышала:

– Да как же, милая? Как ты могла забыть меня! – И уже истеричное: – Я же… Я же с тобой… Да с самого младенчества, с самой смерти твоей матушки. Пелёнки тебе меняла, растила как родную… Я же…

То есть она кормилица? Или нянька-воспитательница? Или кто-то ещё?

На кровную родственницу Офелия была не похожа, и этот момент подтвердился:

– Мы с твоей матушкой крепко дружили с самого детства, и когда стало понятно, что она может не пережить роды, леди Виралия взяла с меня клятву, что позабочусь о тебе. Я осталась с тобой даже после того, как умер твой отец! Когда род Рэйдс разорился, когда все отвернулись.

В голосе толстушки было столько боли, что я смутилась и пробормотала:

– Прости.

– Ах, да что тут! – воскликнула дама обиженно. – Я знаю, что жизнь – несправедлива к добродетели. Растишь, заботишься, а потом…

По пухлой, но уже порозовевшей щеке, прокатилась одинокая слеза. Офелия страдала громко, на нас начали оборачиваться, что было неправильно. Другой неприятный момент – у меня свело желудок. Голод набросился резко – словно девушка, в чьём теле я по какой-то причине оказалась, не ела несколько дней.

Задвинув подальше сочувствие к незаслуженно оскорблённой женщине, я заозиралась в поисках фуршета. Опять поймала несколько неодобрительных взглядов, один из которых прокатился по моему платью будто асфальтовый каток.

– Ох, милая, – выдохнула Офелия, снизив градус эмоций, – всё же зря мы пришли. Приёмы – это всегда так нервно! Неудивительно, что твоё здоровье пошатнулось.

Угу.

– Мне нужно выпить воды и что-нибудь съесть, – тихо пояснила я.

Внезапно, но дама снова пришла в ужас.

– Ты что? Алексия, какая еда? Ты ведь не хочешь, чтобы все решили, будто ты обжора?

Поразительное заявление, но дальше – больше. Офелия, чьи формы были далеки от моих, анорексичных, схватила за руку и потащила прочь со словами:

– К тому же у тебя свадьба. Ты рискуешь не поместиться в платье, если станешь есть!

Всё. Занавес. Тушите свет, гасите окна, и что там ещё делают в таких случаях?

Я живой человек! Из плоти и крови! Мне нужна еда! Платье – это, безусловно, важно, но не до такой степени, чтобы умереть от истощения. Алексию и так не кормили непонятно сколько, если раздеться наверняка будут торчать кости.

Полноценное питание – это, в конце концов, здоровье! Ментальное и репродуктивное в том числе.

Однако толстушка была неумолима, уподобившись локомотиву тащила куда-то к выходу. Я сначала растерялась, а в итоге решила не сопротивляться. Мы действительно на каком-то приёме, и скандалы тут не нужны.

Я поем дома. Там же постараюсь задать максимум вопросов, чтобы прояснить ситуацию. Только делать это нужно аккуратно, чтобы не выдать истинное состояние «леди Алексии». Уж что, а разоблачение мне ни к чему.

Необходимо понять где я, что я и как. А дальше – по ситуации.

Замуж… Что ж, если нужно, то выйду, но такая перспектива вызывала сильное интуитивное неприятие. Если будущий муж окажется подобен Дрэйку, то… Бр! Впрочем, хватит пессимизма. Если верить в лучшее и при этом не зевать, то всё будет хорошо.

***