– Спасибо, мистер Уэлс. Я так и поступлю, – благодарно улыбнувшись, ответила я и перешла к следующему вопросу, не менее важному. – Ещё одно, мистер Уэлс. Когда вы проводили обыск… мы все видела комнату леди Дарены, буквально утопающую в роскоши. Десятки платьев из бархата и шёлка, дорогая мебель, безделушки из слоновой кости. Скажите, кому по закону всё это принадлежит? Она имеет право забрать эти вещи с собой?

Мистер Уэлс на мгновение задумался.

– Вопрос тонкий, но закон на вашей стороне, леди Айрис. Всё, что было куплено в браке, принадлежит мужу. А после его смерти – наследнику, то есть вам. Замужняя женщина не может иметь собственности отдельно от супруга.

Он сделал паузу.

– Леди Дарена может забрать только то, что принесла в брак как приданое. Если она способна это доказать. Всё остальное ваше по праву.

Это была просто прекрасная новость!

Я не собиралась отбирать у Дарены её платья из мести, но дорогая мебель и украшения могли стать активом. Их можно продать, чтобы получить так необходимые сейчас монеты.

Карета тем временем выехала на оживлённый тракт. Мимо нас проезжали повозки фермеров, спешащих на рынок, скакали верховые. Мир за пределами поместья продолжал жить своей жизнью.

– Леди Айрис, – голос поверенного стал ещё серьёзнее, хотя, казалось бы, куда больше? – Я ведь не вчера родился, знаю человеческую природу не понаслышке, и, если позволите, хочу вас предупредить…

Я кивнула, давая понять, что внимательно его слушаю.

– Будьте уверены, Сэмюэл, – посмотрел он на своего секретаря, – никому ничего не скажет. Как и ваша служанка? – и приподнял кустистые брови.

– Энни полностью на моей стороне, – поспешила уверить его я.

– Замечательно, так вот, леди Дарена Эшворт всегда казалась мне несколько… хм-м, своеобразной особой, – подобрал он нейтральное определение, – и сейчас она из-за того, что ей не досталось ни клочка земли, зла на почившего супруга и унижена. Вы выставили её из дома, инициировали расследование. Такие женщины, как она, не способны на понимание. И уж тем более на прощение. Леди Дарена загнана в угол и способна на всё. Возвращаться в поместье вдвоём – это чистое безумие.

Энни, услышав это, испуганно втянула голову в плечи. Я и сама чувствовала, как по спине пробежал холодок. Он был прав. Моя смелость хороша в словесных баталиях, но против мадам Жюли и Гареты она бессильна.

– Что же мне делать? – вздохнула я.

– Вам нужен защитник. Ваш опекун приедет через пару дней, если его ничто не задержит в пути. А пока его нет, наймите себе охранников. Знаю, это недешёвое удовольствие, но тогда хотя бы одного, способного без раздумий заколоть кого угодно, если этот кто-то вздумает причинить вред нанимателю.

Я видела в его глазах сочувствие, и понимала, что у него уже есть кто-то на примете.

– Заключите договор с сэром Маркусом Блэквудом, он бывший капитан королевской гвардии. Ветеран Северных войн. У него довольно непростая судьба, но я ручаюсь за него, Маркус – человек чести, он из тех, кто не задаёт лишних вопросов и верен тому, кому служит. Я дам вам его адрес, наймите его. Не торгуйтесь. Он стоит каждого медяка, что вы ему заплатите.

Старый вояка. Звучало обнадёживающее.

– Не знаю даже, как вас благодарить, – покачала головой я.

– Я помогаю вам в память о вашем отце. Лорд Эшворт в юности кое в чём мне помог, совершенно безвозмездно. Считайте, что я просто вернул ему долг.

– Спасибо, – прошептала я, непонятно почему растрогавшись, будто это вовсе не мои чувства, а той, чьё тело я заняла.

Вскоре карета въехала в Торнтон. После тишины и запустения Эшворт-холла город оглушил нас. Шум сотен голосов, грохот колёс по брусчатке, крики торговцев, лай собак, запах дыма, печёного хлеба и конского навоза – всё это обрушилось на нас разом. Я посмотрела в окно на яркие вывески, пёструю толпу, спешащую куда-то. Это был отличный от Эшворт-холла мир. Мир, полный жизни, движения и возможностей.

Энни деловито поправила чепец на своей голове, я уже знала, что их носят только простолюдинки, он являлся неким маркером их социального статуса. Даже жёны богатых купцов были обязаны цеплять на голову эту несуразность, правда, их чепцы шили из хорошей ткани и могли быть разных цветов.

Карета остановилась перед неказистым двухэтажным зданием, на первом этаже была лавка, на втором, скорее всего, жилые комнаты хозяев.

– Пройдёмте, – сказал мистер Уэлс, выходя первым. – Сначала уладим наши дела.

Мы проследовали за ним. Поверенный привёз нас в меняльную лавку своего брата. Джонатан оказался полной противоположностью Освальда: невысокий, дородный, с добродушным лицом и хитрым прищуром. Однако, когда дело коснулось перстня, его глаза стали серьёзными и внимательными.

– Стоимость перстня я оцениваю примерно в восемьсот серебряных крон. Редкий камень, отличная работа. Но под залог я могу дать вам лишь пятьсот. Процент – десять в год. Срок выкупа равен двенадцати месяцам. Если не выкупите, перстень останется у меня.

Сделка прошла быстро. Джонатан составил подробный договор залога, который мы подписали, один экземпляр остался у меня.

Я вышла из лавки, чувствуя приятную тяжесть кошеля в кармане платья. Я уже более-менее ориентировалась в местной денежной системе, буквально допросив Энни, после её рассказа получилась вот такая картина: главная монета – золотая крона. Одна золотая равна двадцати серебряным кронам. А одна серебряная – это двенадцать медных пенни. На медяшку можно было купить буханку или кружку эля. Это деньги простого люда. На одну золотую взять корову, или два мешка зерна.

Выходило, что пять сотен серебряных – это двадцать пять золотых. Огромные деньги, равные стаду в 25 коров или зарплате 10 работников почти на год.

Сто серебряных для Дарены – это пять золотых в месяц, немаленькое я бы сказала содержание, но тут уже ничего не поделаешь.

И долг Колфилду в пять тысяч золотых. Я даже представить не могла такую сумму. Астрономическая!

Прежде чем попрощаться, мистер Уэлс вручил мне бумажку с аккуратно написанным адресом.

– Вот адрес, где сейчас проживает сэр Маркус Блэквуд. Скажите, что вы от меня.

Я крепко сжала листок в руке.

– Мистер Уэлс, спасибо! Дайте мне время, и я непременно вас отблагодарю.

– Подарки я люблю, – по-доброму