— Ага! — обрадовалась я. — То есть ты думаешь, что тот крылатенький еще заглянет? И предлагаешь мне его угостить.

Книга буквально подпрыгнула на столе, подняв в воздух гораздо больше муки, чем прежде. Вишня чихнула, и я замахала руками, осаживая ценный продукт обратно на столешницу.

— Знаешь, у нас с ним не сложилось, — поведала я, вымешивая тесто по первому рецепту. — И я-то женой дракона становиться не собираюсь. У меня на ближайшее будущее совсем другие планы. А если прикормлю? Как бы он ни надумал себе всякого.

Так беседуя то с артефактом, то с пушистым фамильяром я готовила белые пельмешки в форме полумесяцев, желтые в виде солнышек. Незаметно для себя заложила всю поверхность. Пришлось искать большие тарелки и поддоны, чтобы отнести полуфабрикаты в заколдованную кладовую.

Вишня очень внимательно наблюдала, как я перекладывала пельмени на блюдо, а потом вдруг подпрыгнула и чуть не опрокинула всю первую партию. Я охнуть не успела, как ее белые ушки прошлись по еде. А потом она вскочила на стол и принялась скакать между импровизированными лунами и солнышками.

— Вишня, а ну слезай! Вся работа коту под хвост, — запричитала я.

И для чего я разрешила ей сидеть рядом? Пожалела подружку, впустила живность на кухню. Теперь переделывать…

Книга тоже дернулась, напомнив о себе, и последовала за крольчихой, опираясь на жесткие углы обложки.

— Сумасшедший дом какой-то! — удивленно всплеснула я руками и упала на добротный дубовый стул.

На фоне всего этого безобразия до сих пор горланил песни герцог Файрон. Его мощные трели доносились даже до кухни.

Наплясавшись, Книга угодила прямо мне в руки. Под первым рецептом теста значилось:

«Добавь крольчинку».

— Перчинку? — нервно хихикнула я. Икнула. Кажется, у меня даже глаз дернулся. И я потянулась за кувшином — попить водички, успокоиться. Надпись не поменялась.

Эх ничего не понимаю…

Скрепя сердце я отправила пельмени замораживаться. Заодно проверю, не потрескаются ли. Выкинуть всегда успею. Если что, съем сама, не побрезгую. Но гостям приготовлю заново.

К обеду над утесом сгустились тучи. И вовсе не фигурально. Сизые клубы налетели неожиданно, и пошел дождь. Я понадеялась, что песня стихии убаюкает разбушевавшегося герцога, но не тут-то было.

Драконья настойка кажется не собиралась выветриваться из его организма и холодная ванна не помогла. Хотя… такая ли холодная? Файрон ввалился в кухню распаренный, с мокрыми волосами и почему-то в одних брюках. Он тут же выскочил на террасу, оперся на перила и заявил, глядя в даль:

— А не искупаться ли нам в озере?

Нам? Ну уж нет. Или вы про себя в третьем лице, герцог Файрон?

Я промолчала, отерла руки о полотенце и кинулась вслед за герцогом.

Конечно, не престало молодой деве хватать полуобнаженных мужчин за телеса, но он полез через край. Похоже, собирался нырнуть в манящую водичку прямо с открытой террасы. Путь и впрямь был самый короткий. Только…

— А ну стоять! — взвизгнула я и, прокашлявшись, уже спокойнее добавила: — Расшибетесь же.

Файрон развернулся с шальной улыбкой на лице, расставил руки в стороны так, что я в мельчайших подробностях рассмотрела крепкие мускулы на груди и прессе, проследила косые мышцы, уходящие под пояс брюк. Но опомнившись тряхнула головой и встретилась с внимательным, потемневшим взглядом мужчины. Он смотрел хищно и с хитринкой.

Я непроизвольно сглотнула. А он медленно подмигнул мне одним глазом.

Грешным делом, мне почудились вертикальные зрачки. Но ни рассмотреть, ни обдумать сей факт я не успела. Файрон отсалютовал рукой и опрокинулся назад…

Глава 16

«Пель-мен-на-йа»?

Я кинулась к перилам.

Успела!

Ухватила раздраконенного настойкой герцога за брюки и потянула, что было сил.

Файрон низко захохотал, будто вторил грозе. Оказывается, он довольно крепко держался за перила коленями, но меня это не успокоило, он ведь свисал с утеса вверх тормашками, сложив мускулистые руки на груди!

От заливистых гортанных звуков у меня по коже побежали мурашки, а душа ушла в пятки. Я все еще цеплялась за ткань, страшно было отпустить — упадет еще, что мне тогда делать? Да и жалко… Мужчина-то видный!

В небе бушевала гроза, вдалеке плескалось горное озеро, к которому Файрон так спешил, что не потрудился спуститься с утеса по дороге, а ломанул напролом.

— Файрон, вылезайте оттуда! — потребовала я, прикрывая глаза от смущения — полуголый все же. — Моя пельменная еще не открылась, а вы уже стряпаете для нее дурную славу. Кто захочет идти в заведение, из которого самоустранился герцог⁈ Причем, сиганув прямо с летней веранды!

— Пельменная? — почти по слогам промурлыкал Файрон.

Я посмотрела на него сквозь ресницы, чтобы не пропустить момент, когда он решит выкинуть новую блажь. Файрон медленно поднял корпус без помощи рук. Словно ничего необычного не происходило, а мужчина просто тренировал над пропастью пресс.

Пронзительные глаза герцога потемнели и вцепились в мое лицо. Он хищно облизался. А мне, честно говоря, было сложно это лицо держать и не таращиться на крепкое тело.

И чего я там не видела в моем-то возрасте?

Но взгляд блуждал по выпуклостям, будто намагниченный. И я чувствовала, как пылали щеки.

А возраст у меня теперь юный, хоть я и помню «прошлую жизнь»… Правда, когда в ней были мужчины уже забыла.

— Сейчас же прикройтесь, — промямлила я и вдруг поняла, что руки мои все еще цепляются за пояс его брюк.

Подняла руки вверх, будто сдаюсь, и отпрянула на несколько шагов.

— Вот! — я сняла передник, который повязала поверх платья во время готовки, и накинула на Файрона.

Он с нахальной ухмылкой спрыгнул с перил и выпрямился во весь рост. Фартук живописно повис. Окончательно смутившись, я развернулась на пятках и умчалась в кухню.

Никогда не грешила ханжеством… а тут почти испугалась.

— Обедать! — звонко позвала я на высокой ноте, пытаясь переварить впечатления.

Зелье еще действовало, и я не придумала ничего лучше, как накормить расшалившегося герцога.

Файрон неслышно заплыл в кухню все еще облизываясь и сверкая глазищами. Он без слов накинул мой передник на шею, перехлестнул тесёмки за спиной и подтянул так, будто надевает боевую амуницию. Передник лег на широкие плечи, как легкая броня, — и, что обиднее всего, в этом «доспехе» он выглядел еще более сногсшибательно: хищный, собранный, готовый либо к бою, либо к ужину.

— Чудненько, — прокомментировала я и