– Бежим! – прошипела рыжая, толкая сокамерниц к выходу.

Но не успели они сделать и шага, как в коридоре раздался громкий окрик:

– Что за бесовщина?!

На пороге стояли трое полицейских с дубинками наготове. Один из них, коренастый, с лицом, как бульдожья морда, шагнул вперёд:

– Выходим по порядку!

Сержант отдышался, поправил китель и начал громко зачитывать имена:

– Клодин Вальтер.

Рыжая девушка с шрамом прошла вперед, понуро опустив плечи.

– Жизель «Куколка» Леру.

Хрупкая блондинка, больше похожая на испуганного ребёнка, чем на преступницу, дрожа поднялась с пола.

– Аманда «Огонек» Левье,– тюремщик посмотрел прямо на меня.– Ну чего встала?

– Это не я! – воскликнула я.

– Выходи, или добавят ещё полгода за неповиновение.

– Ерунда какая-то. Это вовсе не моё имя, – я шагнула назад, но меня несмотря на крики возмущений, силой выволокли из камеры

– Я не с ними! Меня зовут Аманда Фер!

– Значит, ты "Аманда Огонёк"? – усмехнулся один из полисменов, сверяясь со списком.

– Нет!

Но меня и не думали слушать, лишь грубо запихнули в общий строй, да еще и защелкнули тяжелые наручники за спиной.

Повозка ждала во дворе – грязная, с ржавыми решётками, её чёрные потертые бока блестели от капель моросившего дождя. Еще недавно ясное чистое небо теперь заволокли грозовые тучи. Холодный ветер хлестал по лицу, как плеть, а в вышине каркали вороны, будто предвещая беду.

Девицы, теперь покорные, молча забирались внутрь, но я упёрлась, всё повторяя :

– Требую встречи с начальником! Это ошибка!

Но вместо ответа получила сильный толчок в спину, а полисмен рявкнул:

– Двигайся, Огонёк! Каторга не ждёт!

Я споткнулась, колени ударились о ступени, и я рухнула на жёсткий грязный пол. У меня единственной руки оказались скованы, и я даже не могла выставить руки, чтобы смягчить удар. Плечо обожгло пульсирующей болью. Дверца захлопнулась с лязгом, повозка тронулась, и её колёса бодро застучали по разбитой дороге.

Жизель, хрупкая блондинка помогла мне встать, мы вместе с ней подпрыгнули, когда карета наехала на одну из кочек и завалились на жесткую скамью. Я прижалась лбом к крошечному оконцу, в котором был виден возница – пожилой мужчина, а рядом с ним на козлах сидел сопровождающий, тот самый молодой усатый сержант из участка.

Полицейская карета продолжала прыгать на ухабах, а наручники с каждым толчком сильнее впивались мне в запястья. Девицы ворчали, кучер хлестал лошадей, а полисмен заметно нервничал.

– Проклятая глухомань… – громко проворчал он, глядя на темнеющее небо.

Лес, что обступал дорогу шелестел ветвями под порывами ветра. Густые тучи, чёрные, как смоль, заклубились над дорогой. Раздался гром, небо озарил раскат молнии и …внезапно вместо дождя, посыпались жабы. Они падали с глухим шлепком, их тела лопались на камнях, разбрызгивая едкую слизь. Повозка затряслась, лошади заржали, их копыта скользили по дороге, покрытой шевелящейся массой.

– Ты чего, не через главную дорогу поехал, идиот?! – завопил полисмен, отмахиваясь от жаб, одна из которых шлёпнулась ему на колени. – Клятое болото опять разбушевалось!

– Мне приказали везти вас кратчайшим путём! – огрызнулся возница, но в этот момент одна из лошадей взвилась на дыбы, испуганная жабой, прилипшей к морде.

Повозка накренилась, её колёса заскользили по вязкой жиже, и с оглушительным треском она перевернулась. Борта кареты врезались в землю, дверь, ржавая и хлипкая, сорвалась с петель, и девушки, крича, вывалились наружу, кувыркаясь в грязи. Жабы продолжали падали, разлетаясь на ошметки зловонной жижи, а лошади, обезумев, рванули прочь, утащив обломки упряжи.

Возница лежал без сознания, а по земле уже стелился пурпурный туман – густой, ядовитый, шипящий при соприкосновении с землёй.

– Тролье дерьмо! – внезапно взвизгнула Клодин. – Туман! Он никогда за пределы леса не выходил!

Я резко обернулась – и сердце тут же рванулось в бешеный галоп, будто пытаясь вырваться из груди. По земле стелилось пурпурное марево, густое, ядовитое, пропитанное запахом гниющей земли и горького металла. Туман шипел, словно змея, растворяя всё на своём пути: траву, камни, несчастных жаб, чьи тела мгновенно чернели и расплывались вязкими пятнами. Девицы завизжали, их голоса слились в пронзительный хор ужаса, от которого кровь стыла в жилах.

– Снимите наручники! – я рванула к сержанту, что сидел, прижавшись к перевернутой карете, его лицо было бледным, как мел, а мундир покрыт липкой жабьей слизью.

– Проклятье! – завопил он вскакивая на ноги и побежал прочь, прямо в поле подсолнухов, бросив всех.

– Нужно спасаться! – заволновались девушки, мечась в панике, готовые последовать его примеру.

– Мы не успеем, – прошептала я, лихорадочно озираясь в поисках укрытия. – Бежать бесполезно… Нужно подняться выше!

Мой взгляд упал на опрокинутую карету.

– На крышу! Быстро! – крикнула я, уже понимая, что туман движется слишком быстро, и, если мы побежим – он настигнет нас за секунды.

– Это же ловушка! – закричала брюнетка. – Здесь он нас сожрёт заживо!

– Тогда у нас хотя бы будет шанс, – парировала я, стиснув зубы. – Если побежим – мгла нагонит раньше, чем мы найдём укрытие.

– Девки, а ну поднажмём! – скомандовала Клодин, и все разом бросились к карете, с грохотом ставя её на колёса. Затем, цепляясь друг за друга, они вскарабкались наверх, яркие вульгарные платья рвались о грубые доски.

А я все еще была в наручниках и не могла последовать их примеру- руки скованы за спиной. Девушки пытались втащить меня – но не хватило сил.

Что же делать?

Я опустилась на колени, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу. Сердце продолжало бешено колотилось, мешая думать рационально.

И тут идея.

Жабья слизь.

Я осторожно опустила цепь наручников в липкую жижу стараясь не касаться кожи, а затем, дивясь своему отчаянному поступку, шагнула к самому краю тумана – и сунула руки в его пурпурные волны.

Металл зашипел, будто его окунули в кислоту. Наручники треснули, их края почернели и начали расползаться, как гнилая ткань.

– Да!

Я рванула руки – и освободилась.

Но радоваться было некогда.

Оглянувшись, я заметила возницу – он лежал в грязи, его грудь едва поднималась, а из раны на виске струилась кровь, смешиваясь с дождевой водой.

– Дяденька, очнитесь,– проговорила я, отчаянно тормоша его.

– Ты с ума сошла?! – закричала брюнетка.– Спасайся, пока можешь!

Туман смыкался все ближе и ближе, а я продолжала приводить в чувство старика.

Может он вообще погиб…

Я поднесла ухо к его груди убедившись, что сердце бьется, а затем …с силой ударила по щекам.

– Просыпайся, болван!– девушки с крыши кареты завопили в