Там всегда толпилось много народа, а я не был сторонником массовых зрелищ.

А сейчас, они играли для одного меня.

И когда только Адель успела разыскать их и договорилась приехать? Ни разу не слышал, чтобы они устраивали частный выезд.

Я с душевным теплом и благодарностью посмотрел на жену. И почему я не заметил тебя раньше? Когда был здоров, когда все еще можно было исправить⁈

И отчетливо понял, что держа ее рядом с собой, обрекаю ее на одинокую тяжелую жизнь в вечных заботах о немощах мужа.

Но и отпустить не могу. Не могу.

Перед сном Адель подошла ко мне, ласково поцеловала в щеку и, пожелав доброй ночи, удалилась.

Как же мне хотелось крикнуть ей вслед, поцеловать, не в щеку, а по-настоящему, в губы. Задержать ее руку в своей.

Словно вторя моему настрою, дождь за окном не на шутку разыгрался, превращаясь в ураган.

Ближе к полуночи засверкали яркие молнии, сопровождаемые оглушительным громом. Я невольно вздрогнул от очередного громкого звука и замер, увидев в проеме фигуру жены.

— Ксавьер. — она подошла ближе и робко, смущаясь, произнесла:

— Можно, я прилягу рядом с тобой?

И тут же сильно вздрогнула от очередного хлопка. Ее тело заметно подрагивало.

Моя маленькая смелая птичка боится грома?

Я моргнул три раза, а у самого сердце бешено заколотилось от ликования.

Адель несмело отогнула край одеяла. Юркнула под него, ложась с краю на расстоянии вытянутой руки от меня. И благодарно произнесла:

— Спасибо! Добрых тебе снов, Ксавьер!

И заснула.

А вот мне теперь не спалось…

18. Служанка?

Я лежала в постели, глядела в окно, за котором разбушевалась непогода и улыбалась, вспоминая сегодняшний день.

Герцог начал делать успехи. Ему удалось сжать кулаки.

Я так радовалась и ликовала от счастья, будто это не муж, а долгожданный ребенок сделал свой первый уверенный шаг.

И герцог воодушевился. Я видела это по его глазам. В них больше не было места отчаянию и пустоте. Они светились.

Я поежилась. Вроде в комнате было тепло, служанки перед сном топили камин, но мне было неуютно и холодно. Казалось, тут не хватает чего-то очень важного, жизненно необходимого. И я догадывалась, чего.

Не знаю, как так получилось, но герцог прочно завладел моими мыслями. Проводя с ним все свое время, стараясь ему помочь, облегчить жизнь, замотивировать, я и сама не заметила, как привязалась к нему.

Стоило мне спуститься на кухню, выйти в сад, и сердце тоскливо начинало щемить. Вот и сейчас, я лежу одна, в темной комнате, а моя душа, мое тело рвутся к нему.

Странное дело. Мы с ним ни разу не говорили, он не признавался в любви, ни целовал, ни сжимал в крепких объятиях, чтобы показать свою влюбленность или страсть, как делают обычно мужчины. Он только смотрел. Смотрел.

И в этих бездонных глазах было столько огня, жара, кипучей любви, что не требовалось никаких слов и признаний. Герцог меня любил. И хотел. И я тоже хотела его.

В свое время на меня мужчины смотрели по разному, с открытой похотью, робкой влюбленностью, горячей страстностью, но так как смотрел ОН, не смотрел никто.

И мое тело, вся моя сущность откликалась на его призыв и рвалась навстречу к нему.

Неужели я влюбилась? В собственного мужа⁈

И тут сверкнула яркая вспышка и раздался резкий, громкий раскат грома. Обостряя чувство одиночества.

Я задумалась, а может Ксавьеру тоже тоскливо и одиноко, как мне? И вообще, у меня в соседней комнате лежит такой видный и горячий мужчина, а я до сих пор здесь⁈

Быстро поднялась, поправила волосы, сорочку и босиком тихонечко прошмыгнула в комнату мужа. Герцог не спал.

Волнуясь, неожиданно оробев, я прошептала:

— Ксавьер, можно я прилягу рядом с тобой?

В комнате было темно. Чтобы увидеть его ответ, мне пришлось подойти вплотную к постели и склониться над его лицом.

Наши лица были так близко, а губы так рядом….

Он моргнул три раза и снова посмотрел на меня так, что бабочки запорхали по всему телу, а мне захотелось танцевать, что-нибудь легкое и воздушное.

Но стоило залезть под одеяло, почувствовать жар, исходящий от мужского тела, как веки сами собой закрылись, и я уснула, крепко-крепко.

Проснулась под утро. Вставать совершенно не хотелось.

Я посмотрела на мужа — глаза закрыты, видимо спит. И тогда я совершила совершенно бесстыдный поступок.

Не удержалась. Не смогла удержаться.

Хотя бы на секундочку нестерпимо захотелось вплотную почувствовать его тепло под своей щекой.

Подползла ближе, осторожно отвела руку, легла головой ему на грудь и крепко обняла за талию. И захмелевшая от такой близости, уснула…

Как же приятно было просыпаться! Ощущать рядом близость любимого человека, его тело, его тепло.

И вдруг я почувствовала, как кто-то нежно поглаживает меня по спине. Я сначала чуть было не взвизгнула и не вскочила от страха, но вовремя увидела глаза Ксавьера.

Он смотрел на меня нежно-нежно, трогательно, словно лаская взглядом. И улыбался. Он улыбался! Его нисколько не смутил и не взбесил мой наглый поступок.

Я счастливо улыбнулась в ответ. Как я могла забыть, что у него «заработали» кисти рук.

Надо бы съездить в город и подыскать подобие эспандера или мягкого мячика для рук, а заодно наведаться в мастерскую лавку, заказать кресло, на колесиках. Представляю, как обрадуется Ксавьер.

В дверь постучали. Не успела я среагировать, как в проеме показалась приятная рыжеволосая женщина лет двадцати пяти, держащая в руках шкатулку. Странно, я раньше не видела этой служанки.

— Ваше сиятельство, я вам…

Она была миловидной ровно до тех пор, пока не заметила меня в постели герцога. Тут же на ее прекрасном личике отразилась вся гамма чувств: удивление, злость, ярость, презрение.

— Вижу я невовремя, прошу меня простить, ваше сиятельство. — и громко хлопнув дверью, она моментально испарилась, не дав и слова сказать в ответ.

И что это было⁈ Кто она для герцога? Почему так вела себя?

Я перевела тревожный взгляд на мужа. Он продолжал лежать и смотреть на меня прежним восхищенным взглядом, будто к нам только что никто не заходил и в бешенстве не хлопал дверьми.

Так, надо взять ее на заметку и попросить Берту за ней приглядеть. Не нравится мне все это.

19. Охранник

Первым делом, сразу после того, как накормила мужа вкусным завтраком, я