При этих словах кровь отхлынула от лица Хумай, она побелела, и Урал это заметил.

– Что с тобой, царевна? – удивился он и схватил её за руку.

Хумай лишь покачала головой.

– Продолжай, егет. Я знаю этого змея, и ничего хорошего нас не связывает. – сказал она, не став скрывать от него их знакомство.

Урал внимательно разглядывал её некоторое время, потом вспомнил, что её маленькая, узкая рука так и лежит в его огромной ладони, и удивлённо посмотрел на неё, а потом неуклюже убрал свою руку.

– Я понимаю тебя. – кивнул он наконец и продолжил. – Хотел было я лишить жизни этого змея, однако не стал этого делать. Мне показалось, что он искренен был со мной и так молил о пощаде, что рука моя дрогнула, и не стал я убивать врага, потребовав рассказать, за что он хотел проглотить оленя. И тогда вновь услышал я о таинственной лебёдушке, которая однажды попалась в наши силки, о Хумай, дочери Кояш и Самрау. Змей этот, Заркум, признался мне, что давно влюблён в неё и мечтает только о ней, однако ж на его сватовство Хумай дала отказ. Тогда Заркум стал требовать у отца своего, чтобы он устроил свадьбу с лебёдушкой, или пошёл на Страну птиц войной. Тогда Кахкаха посоветовал ему поймать двенадцатирогого оленя и проглотить его целиком, что дало бы ему возможность превращаться в кого угодно, даже в самого красивого человека, после чего бы Хумай влюбилась бы в него и стала бы его женой.

– И ты помог ему! – в ужасе воскликнула Хумай.

– Да, – кивнул Урал, неверно растолковав её реакцию. Ему показалось, что она возмущается тому, что он пошёл на сделку со змеем, тогда как она поняла, что Заркум именно с его помощью овладел искусством менять облик и пришёл к ней с умыслом пленить её сердце. Она в волнении встала и подошла к окну. Монетки звенели на её золотистых косах, словно осуждая Урала.

– Ах, батыр, как же ты так мог?! – упрекнула она его, и в этот момент слёзы навернулись ей на глаза. – Разве можно идти на сделку с врагами?!

В голове у неё гудело, она вспоминала, как совсем недавно сидел здесь на месте Урала Заркум, и осматривал её словно товар, ощупывая хищным взглядом каждый изгиб тела. Урал же оставался спокойным.

– Можно. – ответил он ей, с интересом наблюдая за её реакцией. – Он пообещал мне, что, если я помогу ему, то он отведёт меня к своему отцу, и Кахкаха даст мне всё, что я ни попрошу. И тогда он раскрыл мне, что у отца его есть магический посох с набалдашником из жемчуга, который может сделать всё, что угодно.

– Знаю. – глухо сказала Хумай. – «В огне не горит, в воде не тонет…» повторила она знакомую ей присказку. – И что же ты? Завладел им?

– Да, я обломал оленю рога, и Заркум проглотил его, в тот же момент превратившись в красивого юношу. После чего мы направились в страну падишаха Кахкахи. Когда мы явились во дворец, Заркум попытался обмануть меня, оставив одного под предлогом, что он пошёл звать Кахкаху, своего отца. И тут же со всех сторон появились змеи, которые должны были меня одолеть. Однако со мной решил сразиться лишь один из них, девятиголовый. Остальные же в страхе бежали. Когда убил я врага своего, то нашёл ключ невиданной красоты в его сердце и взял его в руки, и тотчас же появился передо мной другой дворец, который был доселе невидим глазу. Понял я, что это ключ от этого дворца, и вошёл в него, открыв этим ключом его дверь. Первой, кого я увидел, была заколдованная девушка, сидящая на троне. Я решил обследовать зал, и обнаружил потайную дверь за троном. Одним ударом разрубив тяжелый замок, я открыл эту дверь и сразу же увидел посох с набалдашником из жемчуга, о котором говорил мне Заркум. Как только я взял его в руки, появился белый змей передо мной устрашающего вида. Это был Кахкаха. Он был страшно зол, и уничтожил бы меня, если бы мог это сделать, однако я оказался сильнее. Я велел ему созывать всех его змеев, и он поспешил выполнить мой приказ. Несколько дней я боролся и наконец смог одолеть всех змеев его, и освободил страну эту от Кахкахи.

– Ты одолел самого Кахкаху?! – с дрожью в голосе спросила его Хумай. – Я ничего не слышала об этом.

– Одолел, – кивнул Урал. – Сейчас его страной управляет старец Алгур, который находился в заточении у Кахкахи, в прошлом он был славным батыром.

– Но куда же делся Кахкаха? – спросила Хумай.

– Позорно бежал, – презрительно сказал Урал. – Он созвал всех своих змей, явно не допуская даже мысли, что я могу победить. Но мне стали подмогой те батыры, которые были проглочены змеями и томились в их чреве. Каждый раз, когда я отсекал голову змею, из неё выскакивал воин, который сразу присоединялся ко мне и бился со мною вместе. Так мы и победили Кахкаху.

Хумай в волнении стала мерить шагами комнату. Мысли её путались. Из рассказа Урала выходило, что, вероятно, Айхылу была не у Кахкахи, иначе бы Урал рассказал о ней.

– А что за девушка сидела на троне? – вдруг спохватилась она.

– Обычная девушка, – пожал плечами Урал. – Дочь Алгура.

– И ты… – Хумай замялась, не зная, какое слово подобрать, чтобы выразить свои мысли.

– Да. – улыбнулся Урал, поняв, что она имела в виду. – Я женился на ней и оставил тем людям свою часть, как они и просили.

– Как много у тебя жён. – вдруг холодно улыбнулась ему Хумай, и в её улыбке Урал не увидел ничего хорошего, лишь осуждение и, возможно, немного зависть.

– Жизнь – борьба, царевна. Пока змеи и дивы не изгнали нас из нашего мира, мы должны бороться. Идёт война, посмотри вокруг. У вас здесь всё спокойно, как я погляжу, но это пока. Придёт время, и твои земли начнут отвоевывать твари из Нижнего мира. Чем больше будет сильных батыров, способных противостоять нечисти, тем быстрее мы одержим победу.

– Не буду спорить с тобой, егет, – сказала Хумай, вспомнив бесконечные разговоры с Самрау о том, что когда-то им придется вступить в войну. – Так что было дальше?

– Пожив некоторое время с народом, я отправился дальше на