— Соскучилась по мне или по Патрику, признавайся, — прошептал супруг в своей особенной мягкой манере.

Я попыталась вырваться, наступить каблуком на его лакированную туфлю. Что толку, если убежать далеко все равно не сумею. Словно в ответ на мои мысли, Роберт негромко рассмеялся. Его губы касались моего уха, но рука вдруг скользнула к шее и накрыла ее до подбородка.

— Достаточно, Изабель. Не вынуждай наказывать сейчас. Тем более, ты всегда вела себя идеально. В ответ я оберегал тебя, лелеял. Ты же моя маленькая королева… Но сейчас я расстроен, очень разочарован. Могу не сдержаться, а у тебя крайне низкий болевой порог… Я бы разрешил тебе участвовать в наших с тобой развлечениях, ночью или днем, я не против. Но психика у тебя такая же хрупкая, как и кости.

Он развернул меня к себе и принялся покрывать лицо поцелуями. Я ненавидела его страсть, Богиня, как же сильно… И годами боялась признаться себе в этом.

— Это не реальность, это все сон, — бормотала я, когда он выпускал мои губы. — Я в Энтине, и у меня есть собака. Белый, бурый, рыжий комок вздорной шерсти. Я нахожусь там, а не здесь.

— Нет, Изабо, мы всегда вместе. Этого не изменить. Ты сбежала к богатому высокомерному выродку, который вбил себе в голову, что его магия самая чистая. И вы оба за это ответите. Он найдет твое холодное тело, из которого ушло сознание, и сам принесет его ко мне, чтобы не прослыть убийцей. Нельзя разлучать людей, соединенных магией. Ты помнишь наши клятвы, родная?

Пусть говорит. Если он занят, то перестанет меня касаться. Однако Роберт, будто нарочно, стал запихивать указательный палец между моими плотно сжатыми зубами. Я брыкалась, крутила головой в разные стороны, но почему-то твердо знала, что кусаться не стоило. Так я бы сделала себе много-много хуже.

— Пожалуйста, перестань. Ты собирался отдать меня этому мутному Патрику. Как вещь, как… Как ты смеешь, даже издеваясь, произносить все эти ласковые слова. Наш брак — кощунство, попирание самого института, не то что священных уз… Это ты сошел с ума, Роберт. Тебя нужно лечить. Нашу связь необходимо оборвать, и потом лечить обоих.

Он расхохотался, оставив в стороне томные интонации. Резко прижал к себе, не давая вдохнуть. Зато не целовал и не душил. Я в это время размахивала руками, тщетно пытаясь проснуться.

— Я давно болен тобой, Изабо. С тех пор, как ты с выражением великого одолжения на полудетском личике вылезла из кареты в свой первый визит в Марбо. Тогда еще вас с мамой встречала моя мама. А я уже знал, что ты будешь моей. Целиком. Что я дождусь. А ты чуть не переметнулась к Леграну, стоило ему лениво на тебя взглянуть. Ты никогда не любила меня. Всего лишь терпела. Но я заставил тебя принадлежать мне по-настоящему.

Мне показалось, что за деревьями парк кончался. Буквально. Оттуда просвечивала такая белизна, какую имеет разве что чистый лист. Возможно, если я доберусь туда или оторвусь от Роберта на достаточное расстояние, то я уйду из-под его воздействия.

Рука осторожно потянулась к шее, чтобы нащупать амулет. Однако в этом сне кулона Леграна на мне не было.

Глава 18

— Ты плохая жена, Изабель. Ты бываешь хорошей только, когда спишь. Тогда ты перестаешь бегать от меня и становишься отзывчивой. Но я не могу погрузить тебя в сон во сне. Так что мы будем делать это прямо сейчас, понимаешь?

Он позволил мне отстраниться, но ровно на один на шаг, а потом обхватил запястья металлической хваткой. Роберт сжимал их до тех пор, пока я не закричала. И, конечно, звенящих браслетов из разноцветных камешков на месте не оказалось.

Я обречена. Если даже в Энтине я возвращаюсь к мужу… Пустое пространство за деревьями чернело на глазах. Обугливалось, как края бумажного листа рядом с открытым огнем. Или же крылья мотылька. Эта искаженная реальность полностью подчинена Роберту, как и та, в которой я прожила пять лет.

— Ты заставила меня понервничать. Я переволновался и потратил слишком много энергии. Пришлось успокаивать этих дебилов в Совете, глушить их вопросы до того, как они оформятся. А ведь это всего лишь карманный зверинец в Марбо. На Совете королевств будет куча народу, готовых поддержать Леграна, — перечислял он. — Теперь я должен восполнить силы. Ну, же, Изабель, чем ты меня порадуешь?

В конце концов он прижал меня к стволу того самого дерева, на которое я собиралась опереться при падении..

В любом сне существовала зацепка. Точка, для того чтобы оттолкнуться и проснуться. К сожалению, иногда в кошмарах ей становилась точка невозврата. Своя или чужая гибель. И сейчас у меня не было уверенности, что после того, как Роберт перейдет от запугивания к действию, — свернет мне шею или надругается — я как ни в чем ни бывало проснусь на острове Вилль.

— Во мне нет магии. Я пуста. Это говорили твои доктора. И сегодня мне опять сказали то же самое. Мне нечего тебе дать. Я не понимаю, почему ты меня не убил.

Он положил руку на вырез платья. Весьма скромного, далеко не такого роскошного, как он сорвал с меня в Ульрихе. Я закрыла глаза, угадав, что последует дальше.

— Мне больно слышать такое от любимой жены. Смотри на меня, точнее на мои губы. Снимай с меня рубашку.

— Ч-ч-ч-что? О чем ты?

— Ты моя маленькая дурочка. В тебе нет магии все последние два года. Но это не мешает мне быть самым счастливым мужем на континенте. Мне нужна твоя боль, Изабель. Без нее мой ресурс пересыхает… Твой страх. Момент, когда ты понимаешь, что запертые двери не откроются, а мольбы бессмысленны. В этот момент ты затихаешь, как зверек и, онемев, ждешь конца. А на следующий день, Изабель, все повторяется.

Меня затрясло, но я распахнула глаза и потянулась к его воротнику. Если не сделать так, как он сказал, то ударит по лицу или обожжет магией. Такие разряды не имели следов. Есть куча вариантов незаметного истязания. Тело помнило их все.

Расстегнула первые несколько пуговиц на рубашке. Роберт удовлетворенно фыркнул.

— Правильно. Я предпочитаю договориться и ненавижу грубость.

Мы оба понимали, что это лишь малая толика правды. Он покупал мне роскошные вечерние и элегантные дневные наряды. Они шились у лучших