— Ох уж, этот турнир. Ох уж, эти первокурсники… каждый год одно и то же. И для учебы никакой пользы.

Правда, Кобб и Сигилл, которых лейр Кройст тоже отобрал для участия в турнире — как запасных бойцов — придерживались противоположного мнения.

— Никакого теперь бесполезного рукоделия, — радостно заметил Кобб, узнав, что теперь нам можно не ходить на факультативные занятия проводников и архитекторов.

— И никаких скучных лекций! — добавил Сигилл. После того, как наши имена огласили на общем собрании, лейр Кройст получил право распоряжаться нашей учебной программой — а также нашими снами и нашими жизнями — как ему вздумается.

Как оказалось, правила турнира не запрещали преподавателям сражаться на арене, но вот уже много лет подряд такого не случалось. И наконец сам лейр заклинатель будет отстаивать честь Академии!

— Индюк надутый, — буркнула Малка, когда мы сидели в аудитории и глядели, как лейр Кройст раскланивался с деканами других факультетов, принимая поздравления. — Если бы не ты…

Я молча отвернулась. Оттянула воротник платья, который в последние дни все чаще казался мне слишком тесным и душил… особенно в присутствии лейра куратора. И я достоверно понимала, почему так происходит, но не готова была признаться даже самой себе. В мыслях произнести эти слова. Я влюбилась в Запфира. Бездумно, безосновательно, глупо и бесповоротно.

И не знала, что принесет мне эта любовь.

Радость… или горе.

Воссияю ли я радом с ним… Или погасну, бесславно умерев от страха во сне.

Глава 25. Зимний сон

Через несколько дней черные ветви деревьев в парке засияли инеистым нарядом, а землю окутал пушистый полог снега. В Академию пришла зима. Камины и печи топили без передышки, воздух в коридорах был теплым и таким сухим, что трескались губы, а на окнах расцвели бело-голубые льдистые узоры.

Я почти перестала выходить наружу. После каждого практического занятия, после каждого столкновения с кошмарами я подолгу отлеживалась в постели, спрятавшись под толстым пуховым одеялом, и его тяжесть и нежные объятия несколько примиряли меня с моей новой реальностью. В которой было много тьмы и страха, в которой был лейр Кройст, который — в отличие от одеяла — обнимать меня не спешил. Каждый раз, когда мы оказывались близко, когда смотрели глаза в глаза, когда он поддерживал меня за локоть, закрывал своим телом, спасал, клал ладонь на плечо… Каждый раз мне хотелось признаться ему в своих чувствах.

Но имела ли я на это права?

Дал ли он мне хоть малейший намек на то, что наши отношения могут выйти за пределы связки преподаватель-ученица? За пределы миссии “победить в Турнире”? Нет. Он стал первым, кто разбудил мое сердце… и мое тело, которое горело предвкушением и томилось от жажды, стоило Кройсту коснуться меня, но… Я крепко-крепко зажмуривалась, кусала губы и шептала сама себе “нет-нет-нет”.

Не смей, Иви.

Неужели ты готова поставить под удар свою судьбу? Что, если после признания тебя попросят покинуть Академию? Куда ты пойдешь?

Никуда, в том-то и дело.

Ночи и дни слились в сплошное серое пятно, усталость выматывала тело и душу так, что иногда я забывала не только поесть, но и собственное имя. Лейри Милена могла бы положить мне в миску вместо супа талый снег или горсть сухой крупы — кажется, я бы не заметила подмены. Малка и Оска то и дело тормошили меня, вытаскивая из водоворота одержимости Кройстом и бесконечных тренировок, смешили, что-то рассказывали, обнимали и прогоняли дурные сны. Без них я, наверно, не справилась бы.

— Скоро ты превратишься в собственную тень, — грустно говорила Оска, гладя меня по плечу. — Попроси пощады. То есть, перерыв.

— Иначе я сама отправлюсь к Кройсту и обращу его внимание на цвет твоего лица! — добавляла Малка. — Или вы там боретесь со специальными кошмарами, который отпугивает белизна?

Я слабо улыбалась, поднимала глаза, смотрела в окно и замечала, что сугробы во дворе стали ниже, и между ними пролегли длинные серые прогалины. Год уже катился к весне, время листало страницы моей жизни все быстрее, и я не могла, не умела удержать их в памяти. Я продолжала падать в бездну, тонуть в глазах куратора, и до дна было все еще далеко.

Но однажды… Однажды мое падение остановилось.

Глава 26. Лучшее место и время

В этот день в расписании не было ни одного занятия, но коридоры академии были полны студентами, которые галдели, спешили, толкали друг друга локтями и висли на подоконниках, вглядываясь в подъездную аллею, ведущую к парадным дверям Академии. Однако вся эта суета была не для меня, и я своевременно сбежала подальше от всех. Тепло оделась, накинула шерстяной платок, натянула вязаные перчатки и ушла во внутренний дворик. Положила подушечку на каменную скамейку, забралась на нее с ногами, раскрыла книгу и попыталась отрешиться от происходящего. Но даже сюда долетало ржание лошадей, скрип подъезжающих экипажей и радостные крики студентов.

Сегодня, в первый день весны, родственники имели право навестить студентов перед началом испытательного семестра. Еще немного, и одни отправятся изучать редкие издания в университеты чужих городов и королевств, а другие поедут на первую практику, распутывать сонные тропы и зачищать от ходячих ужасов деревеньки и поселения, которым не по карману содержать на службе собственных сновидцев. Кому-то повезет, и он будет ездить по дальним странам, бродить по ярмаркам и торговым рядам, отыскивая редкие, чудные, искусно сделанные амулеты, защищающие своих хозяев от дурного глаза и дурного сна… Наверно, мне хотелось именно этой судьбы. Однако мне было предназначено иное. Продолжать тренировки. а потом на исходе весны отправиться порталом в Варлас. Увидеть самый волшебный из городов мира и ступить на его главную арену, чтобы защитить честь Академии в магическом поединке.

— Вот ты где! — вынырнув из-за кустов, ко мне подошла Малка, с раскрасневшимися щеками… и явно что-то задумавшая. Я уже давно научилась различать ее улыбки “сейчас поделюсь сплетнями”, “сейчас рассмешу”, “сейчас напугаю” и “а что, если мы…”

— Где мне еще быть? — я прищурилась, глядя поверх ее головы на гирлянду из сосулек, которая украшала большую ветвь дерева, протянувшуюся над