Если она была достаточно смелой, чтобы написать имя Майкрофта в списке задач, она будет достаточно смелой для того, чтобы решить: что именно он там делает? Все остальные пункты представляли собой глагольные конструкции, подразумевающие некое действие. Какой глагол она готова поставить рядом с именем Майкрофта?

Она не знала.

Старший Холмс всегда был загадкой, неизвестным в уравнении, которое изначально, от природы, не имеет решения. Машина и рептилия — вот две основные ассоциации, которые он вызывал. Безупречный вычислительный механизм с холодной кровью и замораживающим взглядом. И, собственно, только одно чувство делало его живым человеком в её глазах: любовь к младшему брату. Майкрофт никогда не признавался в ней, чаще всего отзываясь о Шерлоке в пренебрежительно-покровительственном ключе, но Гермиона помнила, на что он пошёл, чтобы спасти Шерлока из плена Министерства Магии. Она не сомневалась, что, если будет нужно, он пойдёт и на большее.

И, если только верить собственным воспоминаниям и ощущениям, он испытывал некое чувство к ней самой. Какое? Гермиона позволила себе остановиться на слове «увлечённость».

«Вы похожи на моего брата», — так он ей сказал уже дважды. Гермиона сглотнула. Если Майкрофт в принципе был способен на симпатию к постороннему человеку, то это, пожалуй, было выражением максимальной её степени, потому что переводилось на человеческий язык как «вы похожи на того, кого я люблю». И, конечно, сказанные им в конце их последней встречи слова о том, что его спальня в её распоряжении. Произнеси нечто подобное другой человек, Гермиона не сомневалась бы в подтексте. Но Майкрофт играл словами с большой виртуозностью, и, помимо прямого смысла, был ещё дополнительный, и ещё один, а иногда — два.

«В случае необходимости, спальня по-прежнему в вашем распоряжении», — у неё в ушах эта фраза звучала до сих пор.

Гермиона вздрогнула от стука в дверь и тут же сняла запирающие заклинания.

— Мистер Кто? — произнесла она удивленно. Она не ждала его, уж точно не сегодня, но вот он, стоял, улыбался, чуть пританцовывая и поскрипывая лакированными туфлями.

— Мисс Ата! Вы зарабатываетесь, дорогая моя мисс Ата — время позднее!

— Мне приходится делать перерывы при работе со слепками, — пояснила она.

— Они все равно никуда не убегут, — пошутил мистер Кто, но шутка вышла, на взгляд Гермионы, плохой. — Я ознакомился со всеми вашими воспоминаниями. Кошмар, просто кошмар, — он театрально всплеснул руками. — Особенно семья Адамсов. Тут самое время сказать про семейку, но ведь сердце разрывается — уже не до шуток.

— Плохо то, что у нас нет уверенности, всех ли обскуров мы обнаруживаем, — сказала Гермиона. — Если они слабенькие, то могут и не привлечь внимание Министерства.

Мистер Кто прислонился к двери, почесал подбородок и сказал уже совершенно серьезно:

— Да, мисс Ата. Это проблема. Я над ней подумаю, и другие умные головы подключу. А вы идите отдыхать — мне нужно, чтобы вы мыслили здраво.

— Хорошо, мистер Кто, — улыбнулась Гермиона и действительно ушла домой.

И, понимая, что еще об этом пожалеет, сказала:

— Экспекто Патронум.

Шустрая выдра — ее личный патронус, а не заглушка невыразимцев, — появилась посреди комнаты, повела любопытным носом, принюхалась. Гермиона протянула руку и погладила ее — как будто коснулась теплой сухой воды — и велела:

— Найди Майкрофта Холмса, если он в городе. И, если он будет один, передай ему: «Майкрофт, добрый вечер. Есть разговор — можем ли встретиться сегодня после одиннадцати вечера? Дайте знать, если я могу прийти к вам на Роберт-стрит». Но только если он будет один.

Выдра растворилась в воздухе, но ненадолго — вернулась буквально спустя пару минут.

— Нашла его? — уточнила Гермиона. Выдра кивнула. — Передала? — еще один наклон головы. — Что он ответил?

Выдра повернулась в профиль к Гермионе и медленно, важно кивнула в третий раз, после чего растаяла. Гермиона засмеялась, а потом резко замолчала, ругая себя отчаянно. Почему она решила заглянуть к нему в гости, а не назвала любое нейтральное место? Что угодно было бы лучше. Кроме, пожалуй, варианта, при котором она приглашала его к себе домой — но этого она бы не сделала: ей куда проще добраться в любую точку города, чем ему.

Напомнив себе, что это ни в коем случае не свидание, Гермиона надела самый скучный из своих маггловских костюмов. Зеркало покрылось мутной пленкой и отказалось отражать ее в «этом убожестве». Она ругнулась на мерзкий артефакт, а потом зло ткнула палочкой в костюм и пробормотала

— Линтеум верте, — благодаря словесной формуле костюм трансфигурировался сразу весь.

Зеркало сменило гнев на милость и сообщило:

— Еще надо голову замотать тряпками — и в монастырь, — но, судя по тому, что согласилось показать отражение, все-таки одобрило наглухо закрытое черное платье больше, чем костюм.

И Гермиона, сверившись с часами, аппарировала на Роберт-стрит.

Глава двадцать шестая

Кабинет Майкрофта не изменился ни единой деталью, а сам Майкрофт, в обычном своем рабочем костюме стоявший у жарко растопленного камина и говоривший по телефону, настраивали на рабочий лад куда лучше, чем все аутотренинги.

Мысли, бешено скакавшие в голове Гермионы, мгновенно унялись, она легким движением поправила ворот платья, трансфигурировала стул для посетителей в кресло и села, практически не вслушиваясь в его разговор. Тем не менее, до нее доносились: «не возникло», «разумеется» и «в течение месяца», — из чего следовало, что его миссия, в чём бы она ни заключалась, была выполнена успешно.

Она успела полностью успокоиться и прокрутить в голове сценарий предстоящей беседы, когда Майкрофт завершил вызов, обернулся и улыбнулся ей той из своих улыбок, которая больше всего придавала ему сходство с живым человеком.

Во имя здравого смысла, Гермиона предпочла бы привычный жутковатый оскал, но — да, Мерлин свидетель! — она была рада этой улыбке и мягкому:

— Добрый вечер, Гермиона.

— Добрый вечер, Майкрофт, — сказала она. — Извините за этот поздний визит. Надеюсь, ваша поездка была успешной.

— Весьма, — он наклонил голову, — что не сделало её более приятной. Я не люблю полевую работу… всех форматов.

— Почему? — Гермиона, в общем-то, знала ответ, но ей хотелось его услышать.

— Люди, — отозвался он в кои-то веки предсказуемо. — Не люблю их… суету.

— И глупость?

— И глупость. Достаточно того, что я вынужден общаться с премьер-министром и членами Кабинета.

Это прозвучало достаточно оскорбительно и для министра, и для членов кабинета. Гермиона хмыкнула, но не была уверена в том, как стоит отреагировать, а Майкрофт,