Когда в дверь раздался тихий стук, сердце у меня просто остановилось. Оно замерло где-то в горле, а потом рванулось вскачь, готовое выпрыгнуть из груди.

— В-войдите, — прошептала я дрожащим голосом.

Дверь бесшумно отворилась, и в проёме возник Каэлен. Он был без своего плаща. На нём были простые тёмные штаны и белая рубашка, расстёгнутая на пару пуговиц у горла, открывая ключицы. Чёрные волосы были слегка растрёпаны, будто он и сам провёл последний час, бесцельно бродя и пытаясь собраться с мыслями. Он вошёл и остановился, его тёмный, тяжёлый взгляд был прикован ко мне.

— Готова? — спросил он.

Я сжала в потных ладонях ручку расчёски.

— Разве можно быть готовой к такому? — прошептала я срывающимся голосом, нервно улыбнулась, хотя улыбаться мне точно не хотелось.

— Где медальон? — его вопрос прозвучал практично, возвращая нас к сути дела.

Я мотнула головой в сторону кровати, где на серебристом покрывале лежал тот самый кусочек металла, виновник всего этого безумия.

Каэлен медленно подошёл ко мне. Он подошёл так близко, что я снова почувствовала его запах — холодный, грозовой, теперь смешанный с лёгким ароматом эльфийского леса. Он не смотрел на медальон. Он смотрел на меня. Его взгляд скользнул по моим рукам, сжимающим расчёску, будто это был последний оплот моей защиты.

Он мягко, почти бережно, вынул её из моих дрожащих пальцев и отложил в сторону. Его пальцы на мгновение коснулись моей ладони, и от этого прикосновения по коже побежали мурашки.

— Ничего не бойся, — тихо сказал он мягко. — Больно не будет.

Я снова кивнула, всё ещё не в силах вымолвить ни слова, и прошептала:

— Знаю.

Он медленно приблизил лицо. Его пальцы коснулись моего подбородка, осторожно приподнимая его. Я застыла, не в силах пошевелиться, глядя ему прямо в глаза. Они были тёмными, как ночное небо, и в них не было ни насмешки, ни раздражения. Была лишь сосредоточенная, неотвратимая решимость.

И он поцеловал меня.

Он не закрыл глаза. И я тоже. Его губы, которые всегда казались такими твёрдыми, на удивление оказались мягкими. Первый поцелуй был осторожным, просто прикосновение, лёгкое прихватывание моей нижней губы. Потом давление усилилось. Я почувствовала, как всё моё тело дрожит, но это уже была не дрожь страха.

И тогда он приоткрыл губы, и его язык коснулся моего. Осторожно, лишь слегка усиливая напор. В тот же миг по всему моему телу пробежал разряд тока, яркий и обжигающий. Я резко, сдавленно выдохнула ему в губы, и мои пальцы инстинктивно вцепились в его плечи, чтобы не упасть.

Страх ушёл. Осталась только эта оглушительная, всепоглощающая реальность его поцелуя, его близости, и странное, пугающее осознание, что в этом безумии есть что-то… правильное.

Вкус его губ, тепла его кожи сквозь тонкую ткань рубашки, крепкие руки, которые сжимали мою талию, будто я была чем-то хрупким и драгоценным — всё это создавало ощущение нереальности. Я закрыла глаза, позволив волне нахлынувших чувств унести меня прочь от мыслей, от страхов, от абсурдности происходящего. Я просто чувствовала.

Я была настолько поглощена этим, что почти не заметила, как мы, не разрывая поцелуя, двинулись к кровати. Он не отпускал меня, ведя за собой. Потом его пальцы нашли пуговицы моей сорочки, и одна за другой они расстёгивались под его прикосновениями. Ткань мягко соскользнула с моих плеч на пол, оставляя меня полностью обнажённой. Он снял с себя рубашку, не отрывая от меня взгляда.

За всей этой чопорной одеждой и вечно сердитым выражением лица скрывался… красивый мужчина. По-настоящему красивый. Широкие плечи, рельефные мышцы груди и пресса, прорисованные не для показухи, а явно отражающие его силу. Взгляд скользнул вниз, по тёмной стрелке волос, уходящей ниже пояса, к его возбуждению, явному и направленному на меня.

И тут до меня дошло, чего я на самом деле боялась всё это время. Не самой близости. А того, что он не захочет меня. Что увидит во мне лишь попаданку, и его прикосновения будут холодными и механическими.

Но то, как он смотрел на меня сейчас, как касался… в этом была жадность, неподдельное желание. И это осознание стало моей маленькой, личной победой. Бальзамом на израненное самолюбие.

Он ласкал меня, его руки и губы исследовали каждый изгиб моего тела, заставляя меня трепетать и выдыхать его имя шёпотом. А потом он вошёл в меня. Одним движением. И я… я распахнула глаза от изумления.

То, что было у меня с Яном, всё, что я считала близостью, оказалось бледной тенью, детскими игрaми. Это было нечто иное. Глубокое, всепоглощающее, почти пугающее в своей близости. Наши взгляды встретились в полумраке комнаты. Его глаза пылали тёмным огнём, в них читалась та же неукротимая сила, что и в его магии.

Он начал двигаться, и это было не просто движение. Это был танец, битва, полёт. Он был неистов, врезался в меня с такой силой, что, казалось, стирал границы между нами. Я таяла в его руках, моё тело больше мне не принадлежало, оно было инструментом в его руках, отзываясь на каждое движение. Я шептала его имя, слыша, как его собственное дыхание срывается, чувствуя, как он едва сдерживает себя.

И когда мы достигли пика, это было подобно взрыву, молнии, разрывающей небо. Мы застонали почти одновременно, и мир на мгновение перестал существовать.

Он опустился на меня, и я почувствовала тяжесть его расслабленного тела. Но это была приятная тяжесть, вес, который приковывал меня к реальности, к нему. Мне не хотелось, чтобы он отодвигался. Мне хотелось, чтобы этот миг длился вечно — чувствовать его на себе, в себе.

Каэлен приподнялся на локтях, его взгляд снова нашёл мои глаза. Он мягко поцеловал меня в губы.

— Всё хорошо? — спросил он хрипло.

Я могла только кивнуть, слова застряли в горле, переполненные слишком сильными и противоречивыми эмоциями.

И в этот самый миг с пола, куда упал медальон, хлынул свет.

Мы оба резко повернули головы. Маленький металлический кружок не просто светился —