танцам под вальс? К поиску принца, который не убежит к твоей сестре?»

— Видимо, швеи что-то перепутали, — заметила служанка. Это розовое безобразие, больше подходящее дебютантке на первом балу, чем сорокалетней женщине, кокетливо выглядывало из коробочки.

— А можете поменять? — взмолилась я. — Я не хочу напоминать чью-то прабабушку, которая все еще мнит себя юной и свежей первой красавицей. Я не хочу молодиться. Понимаете? Я… Я устала от вечных попыток казаться моложе, чем я есть на самом деле!

— Я скажу, чтобы платье заменили, — поспешила унести платье служанка.

Служанка поспешила унести это розовое преступление.

Я даже слышала, как оно заплакало, когда уходило.

Я понимала, что многие женщины не могут смириться с тем, что она не задорная козочка лет двадцати пяти, а матерая коза лет сорока пяти с тяжелым жизненным опытом, которым можно смело отбиваться от хулиганов в подворотне.

Опытом, который не продаётся в бутылочках с кремом.

Но если кроме шуток…

Смотреть на то, как на твоём лице появляются первые морщины — ужасно.

Ты начинаешь понимать: молодость пролетела.

Как птица.

Как мечта.

Как муж, который ушёл к сестре.

И дальше начинается яростная борьба за остатки красоты.

Каждое утро — как армия:

— Пудра!

— Тушь!

— Маска!

— Крем против морщин!

— И ещё один крем!

— И ещё!

— И ещё, пока не останется места для кожи!

И смотреть в зеркало на то, как ты медленно проигрываешь эту битву — невыносимо.

Словно генерал, вынужденный оставить свои рубежи, отступая со всей армией кремов и притирок.

Понимая, что война уже проиграна, но ты не сдаёшься.

Ты борешься до победного. До последнего вздоха. До последнего флакона.

— Госпожа! — раздался голос.

В комнату вбежала служанка, снова с коробкой.

— Платье не могу заменить. Новое еще не готово. Вам придется надеть пока вот это, — заметила служанка. — А еще они сказали, что оно очень сильно молодит! Многие дамы заказывают такие, чтобы казаться моложе!

Она открыла коробку.

И внутри лежало… то же самое розовое платье.

Только теперь оно показалось мне ещё пышнее.

Если раньше оно напоминало пирожное, то, когда его достали — целый торт.

С бантами.

С блёстками.

С кринолином, способным вместить всю мою прошлую жизнь.

— А ещё они сказали, — добавила служанка гордо, как будто это был дар королевы, — что оно очень сильно молодит! Многие дамы заказывают такие, чтобы казаться моложе!

Я смотрела на неё.

Потом на платье.

Потом снова на неё.

— Скажи им, — прошептала я, — что я не хочу казаться моложе. Прошу. Унеси и больше не показывайте мне эти поминки по хорошему вкусу. Где мое платье, в котором я приехала?

— Ам… Мы только что унесли его в стирку, — заметила служанка, поглядывая на соседку. — Оно сейчас отмокает. Простите, вы не предупредили.

Что ж! Судьба у меня, видимо, такая. Раз платье бумерангом возвращается.

— Ну что! Будем из меня юную деву делать! Если я скину больше двадцати пяти лет, это я так, на всякий случай говорю, няня мне не нужна!

Служанки снова рассмеялись. Платье село на меня неплохо. Это из хороших новостей. Плохой новостью было то, что я не могла без смеха и слез посмотреть на себя в зеркало. Я напоминала букет цветов, который несут первоклашки учительнице. Нет, отдать должное, платье было очень дорогим. Но…

— Госпожа, что с вами, — с опаской заметила служанка, видя, как я давлюсь от смеха. — Вам плохо? Может, водички?

— Думаете, если его намочить, оно будет выглядеть лучше? — заметила я, шурша юбками перед зеркалом. Или меня так и хочется поставить в вазу?

Они вышли, оставив меня наедине с этим розовым безобразием. Если где-то есть кукла Барби, то я явно кукла “Барбушка”. Эдакая немолодая версия!

Не успела я свыкнуться с мыслью, что мне в этом придется походить какое-то время, дверь открылась, и я услышала голос дворецкого.

— Госпожа. Хозяин приглашает вас на ужин, — произнес он коротко.

На ужин? Вот это новости!

Глава 23

— Ужин! — заволновались мои нервные клетки. — Ужин! Еда-а-а-а!

В таком платье можно только выходить замуж за принца. Лет в пять. Прижимая к груди сборник любимых сказок.

Но мне на сорок лет больше. Хотя, после того как я прошла голая по залу, мне стыдиться нечего.

Эх! Идем в этом безобразии!

Я тут же направилась по коридору вслед за дворецким, слыша, как шуршит вокруг меня платье от каждого моего шага. Это было даже здорово, что оно шуршало. Его шелест скрывал вой голодного желудка.

— Сюда, — пригласили меня.

Я вошла в роскошную столовую. Золотые люстры. Картины в тяжёлых рамах.

Стол, за которым могла бы уместиться вся моя бывшая семья — и ещё осталось бы место для их жадности.

— Так, пустите меня и мое платье, — усмехнулась я, пытаясь протиснуться в скромную дверь.

Анталь сидел за столом.

В маске.

В плаще.

С тростью, прислонённой к креслу. Мне было уготовано место напротив.

Он немного сдвинул маску.

Не до конца. Только так, чтобы я могла понять: он внимательно смотрит.

— Джолин, — произнёс он, и его голос был как бархат, обёрнутый в сталь, — я вижу, вы выбрали платье.

Я не видела его выражения лица, но по голосу чувствовала — лёгкое изумление.

— Нет, — усмехнулась я, — это платье выбрало меня. Я сопротивлялась! Другого пока нет. Швеи что-то перепутали и пошили вот это! Но я не жалуюсь! Хотя… Если прислушаться к шелесту юбок, можно услышать, как ко мне шелестит обратно моя девственность!

И тут я услышала смех.

Искренний.

Глубокий.

Мужской.

Анталь смеялся.

— Вот только не говорите, что вы настояли на этом платье, — прищурилась я.

— Всё может быть, — заметил Анталь. — Я думал, что оно вам понравится.

— Оно шикарно! Изумительно! — сказала я, переходя на «ты». — Пока не на мне. Понимаешь, платье очень красивое, но оно немного не соответствует возрасту. Оно больше бы подошло юной девушке.

— По сравнению со мной — вы юная девушка, — заметил он. В его голосе я слышала смешок. — Мне девяносто семь, если что.

Я поперхнулась водой.

— Что?!

— Я вас старше в два раза, — продолжил Анталь, как ни в чём не бывало.

—