— Его не узнать было, — сухо произнёс он. — Мы опознали Алекса случайно. Только потому, что один мой воин сразил нежить. В брюхе чудовища была рука… с татуировкой. Такая была только у него. Да и нашивка — осталась там же, в желудке.

Я сжал кулаки так, что хрустнули пальцы.

— И что ты сделал?

— Мы сожгли твоего героя в драконьем пламени.

Слишком гладко. Слишком ровно он всё говорил.

Не верю. Ни единому слову.

За последние полгода моя вера в справедливость пошатнулась. И теперь я точно знал — всё проверю сам.

— Я всё понял, — глухо сказал я.

Больше слов не было. Всё остальное я сказал себе — внутри.

В сердце, что билось так тяжело, словно готово разорвать грудь.

Кьяра… держись. Я найду правду. Даже если придётся развернуть всю Империю против себя.

— Ни хрена ты не понял, — зло усмехнулся Нормийский. — Думаешь, ты первый, кто теряет? Сколько я таких видел… А ты сам? Скольким родителям сообщил о гибели?  Похоронил, а?

Я молчал. Прожигал его глазами.

Он сдулся быстрее, чем ожидал. Устало провёл рукой по лицу, допил бокал залпом.

— Достала меня эта война, — выдохнул он. — Достала. Вот где у меня все ваши сынки. Да и вы сами, мамки-папки. Всё достало. Хотел бы уйти на пенсию, но Император не отпускает.

Его слова не трогали. Совсем.

— Когда я смогу встретиться с сослуживцами моего сына?

— Сейчас ночь. Парни отдыхают. Никто не знает, когда будет новый прорыв. Так что утром. Я отдам приказ адъютанту собрать список. После его гибели мы раскидали его бойцов по другим группам.

— Хорошо.

— Тебе дом выделим. Отдохни. Насколько возможно в твоём положении. Генри! — рявкнул он.

Молодой, худощавый парень тут же вошёл в кабинет, словно стоял за дверью всё это время и подслушивал.

— Проводи генерала Дрэдмора в гостевой дом. Устрой всё. А потом — ко мне.

— Есть, генерал! — вытянулся юноша.

Я встал. Но не успел выйти из кабинета, как слова Нормийского пригвоздили меня:

— Слышал, ждёшь пополнения. Это хорошо. Новый наследник поможет тебе пережить потерю сына.

Я сжал зубы. Чуть не сорвался.

Ещё миг — и я бы сломал ему хребет прямо за этим столом.

Но промолчал. Вышел, не ответив.

Дом, что мне выделили, стоял на отшибе. С виду обычный. Внутри — слишком хорошо обставленный для фронта.

Меня проводили в комнату на втором этаже и оставили.

Я выключил свет. Подошёл к окну.

Внизу горели костры прямо на улицах. По деревне ходили караулы.

И были ещё те, что несли службу только возле моего дома.

Конвой. Организовали надзор.

Я усмехнулся.

— Правильно. Я бы тоже так сделал, — прошептал я в темноту. Одернул занавеску.

Я осмотрел полностью обставленную комнату. Слишком уютно. Не по-военному.

Стены были отделаны красным шёлком, словно пропитанным кровью. Красное покрывало на кровати раздражало взгляд.

Ещё бы золотом всё отделали… — мрачно усмехнулся я.

Я отодвинул тяжёлый шкаф в углу комнаты, освобождая каменную стену.

И ударил кулаком.

Раз. Другой. Третий.

Разрывал кожу в кровь, а костяшки в пыль. Я бил, пока стены не окрасились алыми пятнами, но были не видны на красном шелке.

Бил пока руки не превратились в мясо.

Ни звука. Ни крика. Только гул моих ударов и глухое дыхание.

Я стоял, прижавшись лбом к стене, пока боль не обожгла мозг и не вытеснила из головы всё лишнее. Потом вернул шкаф на место.

Я тяжело опустился на кровать, поставил локти на колени. Согнулся. Уставился на деревянный пол.

И думал. Думал.

«Лучше бы всё, что ты скормил мне, старый хрен, оказалось правдой. Так будет безопаснее. Для вас всех»

Глава 12

Не мог поверить, что мой сын мёртв. Что его больше нет. Всё во мне отказывалось это принять.

Боль сжигала изнутри, но вместе