Изображение вновь изменилось, и теперь бледная от шока Трейси Маршалл смотрела в камеру, ее голос был охрипшим, словно она плакала.

— Она просто лежал там, как будто уснула. Я подумала, что она потеряла сознание, пока не поняла, что она не дышит.

Трейси исчезла, и вновь появился репортер, но я не смогла услышать, что он говорит, из-за слов тети Вэл.

— Разве это не сестра Эммы?

— Да. Она бармен в «Табу».

Тетя Вэл посмотрела на телевизор, ее выражение лица стало мрачным.

— Все это так трагично...

Я кивнула. Ты даже не можешь себе это представить. Ноя могу.

Меня прошибло холодным потом. Это действительно произошло.

С моими предыдущими приступами паники, у моих тети с дядей не было причин прислушиваться к моей истерической болтовне о надвигающихся тенях и приближающейся смерти. И не было способа заставить меня замолчать, если крик уже сорвался с губ, они увозили меня домой — по совпадению удаляя меня от источника паники — чтобы успокоить. За исключением прошлого раза, когда они

привезли меня прямо в больницу, положили в отдел Психиатрической больницы и начали смотреть на меня глазами, полными жалости. И беспокойства. Невысказанным облегчением было то, что схожу с ума я, а не их собственная божественно нормальная дочь.

Но теперь у меня было доказательство, что я не сумасшедшая. Правда? Я видела Хайди Андерсон, окутанную тенями, и знала, что она умрет. Я сказала это Эмме и Нэшу. И вот мое предчувствие сбылось.

Я встала так быстро, что мой стул опрокинулся на плитки. Я должна была кому-то это рассказать. Я должна увидеть подтверждение в чьих-то глазах, уверенность того, что я не напридумывала эти новости, потому что если я на самом деле не могла видеть смерть, то насколько плохо моему бедному, больному разуму, что я представила себе этот сюжет? Но я не могла рассказать тете, что произошло, не раскрыв того, что пробралась в клуб, и как только я скажу это, она не станет слушать все остальное. Она просто отнимет мои ключи и вызовет отца.

Нет, не могло быть и речи о том, чтобы рассказать тете Вэл. Но Эмма не поверит.

Тетя смотрела, как я бросила свою тарелку в раковину и побежала к себе в комнату, игнорируя ее, кричащую мне вслед. Я ногой захлопнула дверь и рухнула на кровать, затем выхватила с тумбочки телефон, где оставил его на ночь для зарядки.

Я позвонила Эмме и почти простонала вслух, когда ответила ее мать. Но на этот раз Эмма вернулась домой больше чем на час раньше. Что она могла наделать в этот раз?

— Здравствуйте, госпожа Маршалл. — Я повернулась на спину и уставилась на текстурированный потолок цвета яичной скорлупы. — Могу я поговорить с Эм? Это важно.

Ее мама вздохнула.