Ноябрьская Косая аллея была тихой и уютной. Ее уже украсили к Рождеству, в воздухе то тут, то там мелькали заколдованные крошечные Санты, позвякивали от дуновения ветра огромные шары на козырьках крыш, а гирлянды принимались мурлыкать рождественские гимны, стоило кому-нибудь приблизиться к ним на расстояние в пару-тройку футов.

О Рождестве еще рано было и думать, но на душе посветлело. Вернув мантии привычный вид и плотнее закутавшись в нее, Гермиона неспешно двинулась вдоль магазинов, никуда не заходя, только скользя взглядом по витринам. Изредка с ней кто-нибудь здоровался, хотя и без того восторга, который сопровождал ее повсюду, куда бы она ни пошла, несколько лет назад. Популярность Гарри Поттера и его друзей сильно упала после громкой отставки Кингсли и его очень тихой смерти в Азкабане.

Она все-таки заглянула в несколько лавок, бросила в безразмерную сумочку бутылку молока и немного овощей, вспомнив, что дома еды нет давно, а потом завернула в кафе Фортескью, где теперь заправлял сын Флориана, Филипп.

Улыбаясь и рассыпаясь в комплиментах, он принял заказ и исчез за стойкой, а Гермиона откинулась на спинку кресла, почти полностью скрываясь за высокой колонной. В кафе было практически пусто, не считая двух семей с маленькими детьми, но, если бы кто-нибудь вздумал зайти, Гермиона не желала бы быть увиденной.

Креманка с мороженым появилась на столике, Гермиона потянулась за ложечкой — и замерла, так и не сомкнув пальцы на ручке. Возле ее столика стоял Драко Малфой. Захотелось выхватить волшебную палочку и проклясть его немедленно, но вместо этого Гермиона процедила сквозь зубы:

— Столик занят.

— Мисс Грейнджер, — он улыбнулся ей как давней знакомой, — разрешите присесть?

— Не разрешаю. Всего доброго, мистер Малфой, — он отодвинул стул и сел напротив, после чего сообщил:

— Вы прекрасно выглядите сегодня, мастер, — это не была лесть, это не была даже вежливость. Вежливое и уважительное «мастер» неприятно царапнуло.

Возраст сделал Драко Малфоя непривлекательным. У него было худое лицо из тех, которые обычно называют «типично британскими», а то и «лошадиными», длинный, но не выдающийся вперёд подбородок. Начавшие уже редеть волосы он тщательно зачёсывал назад, открывая высокие залысины. Зато к его одежде не могло быть никаких претензий — мантия явно была не трансфигурирована наспех из первой подвернувшейся под руку тряпки, а сшита на заказ в дорогом магазине, на праздных руках поблёскивали перстни из светлого металла. Гермиона почему-то была уверена, что это белое золото, а не серебро.

— Я совсем не встречаю вас в Министерстве после… того ужасного скандала с бывшим министром, — произнёс он с улыбкой, а Гермиона попыталась прикинуть, что ему могло бы понадобиться.

Раньше, пока она была человеком, близким к главе британского магического сообщества, его интерес был объясним. Можно было понять его и тогда, когда Нарцисса страдала от потери памяти. Но теперь Гермиона не была ни успешным политиком, ни практикующим менталистом, в сущности, она была никем — просто учёный из Отдела Тайн, с подпорченной репутацией и сомнительными при новом министре связями.

— Я там и не бываю, — ответила она.

Малфой снова улыбнулся, причём не одними только губами, а глазами, каждой морщинкой на лице, как будто загорелся изнутри:

— А как же ваши проекты в Отделе Тайн?

Очевидно, её должность не была секретом, тем не менее, Гермиона приподняла одну бровь и сделала вид, что не понимает, о чём это он, как делали все невыразимцы.

В вазочке начинало таять мороженое, но один его вид сделался неприятен. Тем не менее, Гермиона решительно зачерпнула ложечку и положила в рот.

— Что вам нужно, мистер Малфой? — повторила она, когда мороженое растаяло на языке и прохладой обдало пищевод.

— Нужно? — он всплеснул руками. — Мерлин, только ваше общество, мисс Грейнджер, — и с омерзительной искренностью он принялся болтать об ошибках молодости, глупой вражде и старых счетах.

— Я никогда не желал враждовать с тобой, Гермиона! Мной двигала только симпатия и постыдное… да, признаюсь, постыдное высокомерие.

Гермиона едва сдержалась, чтобы не рявкнуть, чтобы он не смел обращаться к ней по имени, сжала руки в кулаки, отбрасывая ложечку на стол и разбрызгивая белые капли по выскобленной столешнице.

«Досадная потеря контроля», — не столько услышала, сколько придумала самой себе Гермиона. В глубине сознания это было сказано голосом Майкрофта. Она выдохнула и вместо того, чтобы дальше вжиматься в спинку, выпрямилась, заставляя отпрянуть Малфоя.

— И в тот раз, когда ты подлил мне «Амортенцию»? — спросила она тихо.

Его лицо пошло фиолетовыми пятнами.

— Это была идея моей матери, — бросил он резко, — она считала, что немного приворота тебе не повредит, зато поможет нам вернуть всё, что мы потеряли.

— А ты права голоса, разумеется, не имеешь.

— Все изменилось!

Гермиона бросила на стол три галеона за мороженое и встала, собираясь уходить, но услышала:

— Есть информация, которую ты захочешь узнать!

Повернулась. Смотреть на Малфоя сверху вниз было приятней, чем прямо — с этого ракурса было видно, насколько он слабый и жалкий, несмотря на все свои перстни и баснословно-дорогие мантии. Она прошлась взглядом и по узкому подбородку, и по гладкому лбу, и по губам, возле которых время проложило капризные глупые складки, после чего спросила:

— Почему ты так решил?

— Я теперь — правая рука Министра Магии.

— Политика меня не интересует, — она не собиралась играть в эту игру. Положим, Малфой раскопал что-то действительно стоящее — о чем? Об обскурах? Смешно даже думать — этой проблемой занимаются лучшие специалисты Отдела Тайн. Тогда о чем? — Как и все, что ты можешь рассказать.

— Ты захочешь знать, что наш общий знакомый из маггловского правительства находится в большой опасности. В опасности такого рода, предотвратить которую может только заинтересованный волшебник.

Если бы Гермиона начала аппарацию, то рисковала бы расщепиться. Она замерла на полужесте, полуповороте. Медленно села обратно за столик и спросила:

— Почему ты считаешь, что я захочу этим заниматься? Я давно не работаю с маггловским правительством.

— Потому что министр в курсе того, что, прекратив работу, ты не прекратила контакты. И нет, я не шантажирую тебя, — Малфой оперся локтем о стол. —