Потянулись долгие и неприятные часы.

Глава одиннадцатая

Часы показали два, когда Гарри, наконец, уснул почти здоровым сном.

— Теперь он может проспать до утра, — отвечая мыслям Гермионы, сообщил Майкрофт, поднялся и ушёл в ванную.

Полилась вода, и Гермиона легко могла представить, что он тщательно моет руки, сняв кольцо, уже не нужное для связи. Она предполагала, что он вообще не любит прикасаться голыми руками к чему-либо постороннему, неважно, вещь это или человек. И тем более, возня с пьяным должна была вызвать в нём отвращение, хотя он и перенёс её с поистине ледяным спокойствием.

Спустя несколько минут он вернулся, и Гермиона применила очищающее заклинание и к себе, и к нему. Прошёл лёгкий свежий ветерок, и с рук и шеи пропал липкий пот, одежда очистилась.

— Благодарю, — чопорно сказал Холмс.

— Майкрофт, я ещё раз должна выразить вам признательность за помощь, — в тон ему произнесла Гермиона и не сумела удержаться: — И всё-таки, что вынудило вас…

— Арифметика и логика, — ответил Майкрофт, — вы оставили книгу, которая однозначно подпадает под «Статут о Секретности», в руках у маггла, — в том, как он произнёс это слово, была и насмешка, и ещё что-то неясное, — я дал вам десять минут на то, чтобы это заметить, ещё десять — чтобы справиться с сомнениями о том, стоит ли возвращаться. Так как через двадцать и даже через двадцать пять минут вы не появились…

— Сколько камер направлено на двери и окна моей квартиры? — поинтересовалась Гермиона ровно.

— Три в общей сложности, — невозмутимо сообщил Майкофт, — входная дверь, балкон и окно в гостиной. Частную камеру из соседнего дома, направленную на окна вашей спальни, я позволил себе выключить.

Одно дело — подозревать, что в Лондоне от внимания Холмса не укрыться, и другое — слышать о точном положении камер. Гермиона почти потеряла дар речи — почти, потому что всё-таки смогла сказать спокойно:

— Очень предусмотрительно с вашей стороны.

Майкрофт ничего не ответил и занялся расправлением манжет рубашки. Гермиона встала, потёрла затёкшую шею и опёрлась на край стола. От усталости — денёк выдался тот ещё — её слегка пошатывало, а по телу бегали искорки искусственной бодрости, из-за которых кровь бурлила, как шампанское. Холмс снова бросил взгляд на часы, перехватил трость и однозначно собирался сказать что-то о том, что ему пора, пожелать доброй ночи и, возможно, отдать-таки книгу.

В сущности, это было совершенно верное решение, и Гермиона его одобряла, во всяком случае, настоящая, обычная Гермиона. А вот та, с которой она встретилась в подсознании, была против. Она стояла не в домашней мантии, а в свободном платье до середины икр, и волосы у неё были не остриженные, а длинные, лежащие удивительно мягкими локонами на плечах. И в тот момент, когда Гермиона сказала бы: «Доброй ночи», она говорила совершенно другое.

Гермиона мотнула головой — Мерлин, что за бред? Она не станет идти на поводу у своего взбесившегося подсознания, не станет делать ничего, о чём потом пожалеет.

Но вот любопытный вопрос: о чём именно она пожалеет? О нехватке пары часов сна? О том, что лишилась очередной ночи в гулкой, пустой темноте — сомнительной альтернативе ночных кошмаров? Или об уязвлённой гордости?

— Вы ужинали? — этот вопрос сорвался с её губ прежде, чем она успела его удержать. К счастью, она владела собой в достаточной мере, чтобы не пробормотать следом весь тот поток неловкого бреда, который просился на язык.

Лучше было выдержать эту паузу, вытерпеть молчание, чем выдать себя неуверенными оправданиями. «Молчи, Грейнджер», — велела она себе и выполнила приказ, крепко сжав зубы и плотно сомкнув губы.

Какие мысли пронеслись в этот момент в голове Майкрофта, она угадать не решилась бы, его взгляд не изменился, каменная маска не спала, обнажая истинную сущность. Он просто размышлял о её вопросе, как размышляют, прежде чем сказать, хороший ли был кофе.

— Давно, — ответил он наконец, — но, к сожалению, ни в одном из ночных ресторанов Лондона мне лучше не появляться без… дополнительных мер предосторожности.

Слова «к сожалению» он выделил особо, как будто ему и правда было жаль, и, наверное, именно это придало Гермионе смелости, чтобы пожать плечами и невозмутимо уточнить:

— Даже в магических?

— Если только о них не знают иностранные шпионы, — ответил он. — Впрочем, если даже я не знаю…

«Грейнджер, зачем?», — простонала она мысленно. Что ей делать на ужине в компании Майкрофта Холмса, тем более с учётом недавних открытий?

Перспектива ужина в компании Холмса-рептилии, для которого она — всего лишь неуспешный политик и только по недоразумению — деловой партнёр, страшила и угнетала. Но как отправиться ужинать с Холмсом-человеком, видящим в ней (Мерлина ради!) женщину, Гермиона не представляла.

Однако идти на попятную было поздно, поэтому она повыше вскинула голову и взмахом палочки трансфигурировала пиджак Майкрофта в чёрную мантию, а свою призвала из шкафа.

В образе волшебника Майкрофт смотрелся чуть хуже, чем ужасно — в бесформенной мантии он напоминал узкий важный шкаф. Но догадался ли об этом он сам, определить было нельзя — у него на лице не дрогнул ни один мускул.

Едва Гермиона застегнула собственную мантию и расправила подол, он протянул ей руку. Она осторожно взялась за его холодные пальцы, помянула Мерлина и аппарировала в магический квартал Кардиффа, одно из немногих мест, где хорошим заведением управлял не кто-то из её близких знакомых и бывших приятелей.

Впрочем, это не помогло — официанты её узнали и тут же засуетились вокруг знаменитости. Майкрофт сразу же после аппарации отпустил её руку и теперь опирался на зонт, оглядывая интерьер со смесью отвращения и любопытства.

«Высокая магия», так назывался ресторан, была отделана со вкусом, в испанском стиле. Столы были убраны скатертями, по которым то и дело протекали волны живой вышивки, а узкие квадратные свечи под потолком парили так, чтобы одновременно создавать приятный полумрак, но оставлять достаточно света. Несмотря на глубокую ночь, пять или шесть столиков были заняты и, очевидно, именно люди за ними вызвали недовольство Холмса.

— Мисс Грейнджер, — повторил администратор, сменивший рядового официанта, — большая честь, большая честь. Вам и вашему спутнику по душе место у окна?

— Вот там, — Майкрофт кончиком зонта указал на столик недалеко от запасного входа, и Гермиона кивнула, соглашаясь.

Администратор если и удивился, что почётная гостья не желает любоваться роскошным видом на город, то ничего не сказал.

— Извините, — произнес Холмс, едва