- Не должна, по идее. Что там во дворце? Что говорят о Лароше?

- Лисса, да ну его к пёсьей бабушке! - рыкнул гепард, пребывая в крайне взвинченном состоянии.

Пантера почувствовала волну ревности от гепарда и спрятала улыбку. Хоть и неправильные отношения были между ними, но всё же Гилберт был её парой, и никто другой. Собственнические чувства были обычным делом среди кошачьих, отец до умопомрачения ревновал Селену, как теперь ревнует Астан. А ведь у них не было и нет такой связи, как у Лиссы и гепарда.

- Ты посидишь со мной, пока буду засыпать? - пантера взяла на кухне стакан с молочно-белой жидкостью и пошла на второй этаж в спальню.

Гепард следовал за ней как на привязи.

- Да, конечно, - сказал вслух и подумал о том, что никогда бы вообще с ней не расставался.

Лисса пыталась сконцентрироваться на действиях, но выходило не очень хорошо. Она села на кровать, вздохнула и стала пить с таким остервенением, что капелька густого отвара не удержалась и сорвалась с уголка рта на грудь и потекла дальше.

«Пёсья срань! Она специально меня изводит?!» - гепард прикрыл глаза, прогоняя навязчивые фантазии.

Но пантера и не думала издеваться над генералом. Она дисциплинированно выпила всё содержимое, вытерла тыльной стороной руки губы и стала укладываться. Оборотень сел на стул напротив кровати.

- Гилберт, если платье с таким воротом, удобно будет кусать? - зелёные глаза были полны страха и надежды.

- Удобно, - только и смог пробасить гепард.

Он глядел на свою пару, она смотрела на него. От этого зачастило сердце у обоих, но Лисса стала всё чаще моргать. Постепенно взгляд затуманился, дыхание замедлилось и принцесса смежила веки. Оборотень встал со стула и пересел на кровать, погладил руку спящей Лиссы, поцеловал ладонь. Целовать свою пару было восхитительно. Вспомнилось предложение пантеры, которое Гилберт воспринял категорично. Теперь он был не так уверен в своём решении…

В груди зародилось рычание, но оно совсем не испугало Лиссу. Она крепко спала и накануне позволила генералу делать с ней всё, что захочется. Пальцы оборотня коснулись скулы принцессы, прошлись по гладкой коже до шеи, где спокойно билась венка, спустились ниже к декольте…

В штанах стало невыносимо тесно, пульс грохотал в висках, клыки рвались наружу, чтоб скорее исполнить задуманное, а гепард продолжал дальше пытать самого себя. Он убрал непослушные пряди с шеи Лиссы и, склонившись, провёл носом вдоль плавного изгиба. Как восхитительно пахла его самка! Языком Гилберт лизнул нежную кожу, потом ещё и ещё долгими тягучими движениями, как настоящий кот, а потом не удержался и припал поцелуем к губам. Сопротивление пантеры, возможно, ещё больше распалило бы его, но отсутствие хоть какой-то реакции немного отрезвило генерала. Лисса так глубоко спала, что совершенно ничего не чувствовала и никак не отзывалась.

Снова вырвалось рычание, на сей раз от досады. Оборотню так хотелось чувствовать свою самку, обладать ею! Он решил больше не медлить. Ворот на самом деле немного мешал, хоть и был довольно широким. Видимо Лисса пыталась найти баланс между доступностью шеи и приличным декольте, но не нашла.

Гепард ослабил шнуровку корсета, чтоб была возможность стащить платье с плеча. Его выдержка снова подвергалась испытанию.

- О, Лисса… - он взял на руки свою неправильную пару и припал губами к основанию шеи. Одно движение отделяло их от ключевого момента в их жизни. Генерал Уилсон выпустил клыки и быстро вонзил их в плоть пантеры. Кошка не шелохнулась и не застонала. А Гилберт подумал о том, что даже, когда всё наладится, у них не будет того волшебного момента, который бывает у всех пар. Когда во время спаривания самец кусает свою возлюбленную в шею, и они вдвоём сходят с ума от невероятных по силе ощущений.

А в их случае сходил с ума один Гилберт. Привкус крови его пантеры выбил остатки разума из головы генерала. Он утробно зарычал, звериная сущность взяла верх над ним, теперь правили инстинкты. Гепард вытащил клыки, а после уложил Лиссу на кровать и одним движением когтя начал избавлять её от корсета.

Глава 13

Тонкая нательная рубашка почти не скрывала прелести сладкой кошечки генерала Уилсона. Тем более, полупрозрачная ткань не могла служить преградой для ласк потерявшего контроль генерала. Крупная ладонь сжимала грудь пантеры, пока губы исследовали шею и плечи.

- Моя… моя теперь! - твердил без остановки Гилберт.

Его инстинкты обрушились на него камнепадом, метка была значимым моментом между самцом и самкой. Природой было так предусмотрено, что желание взметалось до небес у обоих, когда у самки появлялась метка. Но самка спала… а гепард безрезультатно и бессознательно пытался в ней пробудить эту жажду.

Он даже не задумывался о том, что Лисса не чувствовала его стараний, его горячих поцелуев, его бесстыжих рук… Гилберт спустился ниже, сжимал бёдра своей любимой, пока губами ласкал её грудь, порыкивая от удовольствия, облизывал как самое вкусное лакомство.

- Моя… любимая моя, - разносился по пустому дому рык хищника, дорвавшегося до своей недосягаемой ранее мечты, - сладкая моя...

Но постепенно туман рассеивался, эйфория от произошедшего растворялась в суровой действительности. Его пара не пахла возбуждением… Гепард, забравшись под юбки спавшей Лиссы, втянул её запах — кошка была здорова, но ей было плевать, что рядом находился перевозбуждённый самец. Её самец. Пантера просто спала, ничего не чувствуя…

Гилберта будто против шерсти погладили. Он отпрянул от растрёпанной Лиссы и, наконец, пришёл в себя.

- Пёсья срань… - он встал с кровати, взъерошил руками тёмные волосы.

Гепарда вело, будто бы он был пьян. Мышцы содрогались, тело ломило, а уж что творилось в штанах… Генерал спустился на кухню и выпил целый кувшин воды.

«Надо было попросить Лиссу и мне снотворного сварить. А то проснётся, а я дохлый лежу...» - он выплёскивал свою боль через ядовитые шутки. Вода ожидаемо не помогла. Гепард не мог оставить беспомощную Лиссу одну в доме, но и быть рядом с ней было невыносимо тяжело.

Он вернулся в спальню. Пантера лежала на кровати, будто бы между ней и Гилбертом на самом деле произошло то, что должно было случиться много лет назад. Корсет был безнадёжно испорчен, юбки были задраны и являли взгляду оборотня длинные стройные ноги его любимой хищницы. На шее алел признак принадлежности Лиссы ему, Гилберту. Теперь никто не мог оспорить