– Это все? – спросил он у старшего.

– Да, – тот кивнул, – больше в храме нет женщин.

Дракон обвёл нас страдальческим взглядом. Кажется, я начала догадываться, что заставило его так поступить. Он что-то говорил об истинной, которую внезапно почувствовал его дракон. Неужели он считает, что кто-то из здешних затворниц и есть та самая единственная?

Угораздило же меня попасть в эту заварушку, как будто других проблем мало.

К тому же плечо, на котором раньше появилось нечто вроде экземы, саднило всё больше и больше – видимо, от нервов. Все эти дни я обрабатывала его мазью собственного изготовления, и слабые остатки покраснения, кажется, начали сходить. Теперь от волнения мне казалось, что по нему ползает какое-то насекомое с очень колючими лапками.

– Не беспокойтесь, сёстры, – генерал скупо улыбнулся, – это ненадолго. Я просто должен кое-что проверить.

Один из мужчин, который сидел позади него, вздохнул, покачав головой.

– Рик, ты уверен, что это необходимо? – шёпотом уточнил он.

– Уверен. – Тот даже к нему не повернулся.

И пошёл вдоль ряда сестёр, хмурясь и словно бы прислушиваясь к собственным ощущениям. Некоторые смущались под его взглядом, другие, напротив, с надеждой всматривались в его лицо. Он несколько раз приостанавливал шаг, а потом шёл дальше, пока наконец не добрался до меня.

Я быстрым взмахом руки вытерла выступившую над губой испарину. Его взгляд перекрестился с моим, затем спустился вдоль плотной фигуры Эмилии – ведь мне она, строго говоря, не принадлежала – и панически метнулся назад. Выглядел он сейчас так, словно получил на именины совсем не тот подарок, на который рассчитывал.

В зале повисла напряжённая тишина. Мало кто понимал, что происходит, но все как будто чувствовали: что-то не так. А уж как мне было не по себе – это даже словами не описать!

– Рик? – окликнул дракона всё тот же приятель.

Тот словно очнулся и в явном замешательстве качнулся назад. Что он почувствовал? Может, он умеет распознавать альез? Кто его знает…

– Простите, как вас зовут? – обратился ко мне.

Где-то этот вопрос я уже слышала… Но в прошлый раз мне удалось улизнуть без последствий. А теперь?

– Сестра Риваль, – ответила сипло.

Остальные сёстры зашептались с явным недоумением, даже, пожалуй, возмущением. Среди них были помоложе и покрасивее, чем Эмилия, и им наверняка было слегка обидно, что генерал не удостоил их настолько пристальным вниманием. А если сейчас проснётся настоящая служительница, мне и вовсе крышка.

– Позволите? – Рикард протянул мне раскрытую ладонь. – Думаю, нам нужно поговорить.

Я опустила взгляд на его руку и поняла, что всё, я больше не могу. Нервное напряжение скверно сказалось на работе моей магии, если остаться тут ещё хотя бы ненадолго, то облик посыплется, как плохо закреплённая мозаика.

Поэтому я попятилась, мотая головой.

– Простите, но мне нехорошо…

– Что значит нехорошо? – нахмурился Рикард. – Вы что-то чувствуете? Где?

В плечо вонзилась сотня крошечных иголок. Едва слёзы на глаза не выступили! Дракон шагнул следом, а я снова – от него. Такой напор кого угодно собьёт с толку, а если находишься тут не совсем законно, то и вовсе впору в обморок падать.

– Меня мутит, – солгала я.

Становилось невыносимо жарко, а это верный признак того, что облик сейчас начнёт «плавиться». Предчувствия меня никогда не подводили!

– Сестра Риваль просто переволновалась, – милостиво вступился за меня старший служитель.

– Я просто хочу поговорить наедине, – настоял дракон. – В этом нет ничего страшного.

– Мне нужно… отойти. – Я прижала ладонь к животу. – А после мы обязательно поговорим, мессир шан Дегрейн.

Но что-то словно вело генерала за мной, он никак не мог остановиться. Пришлось повернуться и натуральным образом бежать! В спину мне донёсся растерянный гомон тех, кто остался в зале.

Пыхтя и потея, я добралась-таки до кельи Эмилии и, быстро оглядевшись, сняла запирающее заклинание. Бегом пробралась внутрь – в воздухе ещё витал флёр сонного духа. Какой сильный в этот раз получился! Видимо, обжегшись на случае с Анкаро, я слегка перестаралась.

– Тихо… Тихо!

На ходу снимая наполненный дымом воспоминаний флакон, я подошла к постели сестры. Откупорила бутылочку и высыпала на неё тающий порошок. Всё это время он впитывал самые яркие впечатления дня, и теперь Эмилия, проснувшись, будет помнить почти всё то же, что и я. Только без подробностей.

Облик уже почти расплылся, одежда Эмилии, которую я у неё одолжила, повисла на мне мешком. Я скинула её, убрала в шкаф и достала из-под кровати сумку со своим платьем. Хотела было надеть его, как кто-то постучал в дверь.

– Сестра! – раздался за ней голос служителя. – Как вы? Генерал хочет с вами поговорить. Ему нужно ехать, и он хотел бы…

Стоя в одной нижней сорочке, я прижала платье к груди.

– Простите… – проговорила тихо, чтобы не разбудить настоящую Эмилию. – Ещё немного. Извинитесь за меня перед генералом. Мне так неловко…

– Что ж, ничего страшного. С каждым может случиться, – пробормотал мужчина. – Я передам ему.

Послышались его удаляющиеся шаги. Выдохнув, я всё-таки оделась и, улучив момент, выскользнула из кельи. И как раз вовремя, потому что в коридор кто-то вышел, раздались мужские голоса. Скачками я добежала до массивной колонны и спряталась за ней. Проклятье! Вот это денёк!

– Я не займу много её времени, – я узнала будоражащий тембр Рикарда. – Это весьма странная ситуация.

Он осёкся. Я прижалась к колонне всей спиной, мысленно моля Трёхликого сжалиться надо мной. Тихий стук в дверь, и после скрипа петель, который пронёсся по коридору, как стрела, стало наконец тихо.

Я осторожно выглянула: никого. Похоже, сейчас упорный генерал нарушит спокойный сон Эмилии. Да, её внезапный отдых посреди такой суматохи будет выглядеть странно, но, придя в себя, она обязательно найдёт что ответить. А мне пора уносить ноги!

Придётся рассказать Сатине о всех злоключениях. И что-то подсказывало мне, что заплатить за невыполненное задание она мне не захочет.

* * *

Рикард шан Дегрейн

Что-то во всей этой истории с истинной служительницей не складывалось. Это Рикард понял ещё в тот миг, когда обнаружил, что дракон реагирует именно на Эмилию Риваль. Дело было даже не в том, что она была далека от его представлений о женской привлекательности, и не в том, что она уже посвятила свою жизнь служению Трёхликому. Просто в последний свой визит в храм, когда нужно было договориться с настоятелем о переносе церемонии,