А затем нужно войти во врата, возможно, привести воинов… и потом как-то найти Рагнара…

– Тебе нужен алтарь, – старуха не спрашивает, а утверждает.

– Да.

Я поднимаюсь на ноги и внимательно смотрю на бабку. Где я могла её видеть? И откуда она всё знает?

– Что вы здесь делаете? – настороженно спрашиваю я. – Молитесь?

– Здесь давно никто не молится, – скупо отрезает она. – Дай руку.

Я медлю мгновение, но всё же протягиваю руку. Старуха берёт её своими узловатыми, костлявыми пальцами. Кожа её холодна, и на ощупь шершаво-шероховатая, будто кора древнего дерева.

– Не бойся, – говорит она спокойно.

А затем поворачивает мою ладонь вверх и большим пальцем проводит по линии жизни. Её ноготь чуть царапает кожу. Затем бесцеремонно задирает рукав платья и впивается взглядом в метку истинности.

– Тебе нужно позвать его, княгиня. Ваша связь отличный маяк.

Я таращусь на неё, не в силах произнести ни слова. Кто она? Ведьма? Просто безумная бабка? Или…

– Я помню твои глаза, – шепчу я. – Ты была тогда на ярмарке, ты сказала мне про близнецов, но ты же была куда моложе!

– Алтарь ждёт. Но ворота открываются не просто так. Ты должна заплатить.

– Чья-то жизнь? – меня передёргивает.

Старуха отпускает мою руку, и её взгляд перемещается на алтарь.

– Велгора была изгнана за то, что стала жадной до крови, – медленно говорит старуха, не сводя взгляда с алтаря. – За то, что наслаждалась болью смертных, пировала на костях. Она жаждала власти через страх, через насилие.

Её голос звучит почти печально.

– Морена – хранительница и мать. Та, что ведёт души в вечность. Она любит свет, Анна. Любит его, даже если идёт по дороге тьмы.

Я замираю. Это так странно слышать такое про Морену, богиню, которую всегда представляли строгой, холодной, беспристрастной. А старуха говорит, будто знает её лично.

– Потому алтарь ждёт не крови. Алтарь ждёт того, что чисто. Того, что рождено не из страха и не из боли…

Я гляжу на неё непонимающе, сердце начинает биться сильнее.

– Если вы любите друг друга, – продолжает старуха. – Если между вами была настоящая связь… если осталась хотя бы ниточка между сердцами…

Она указывает на мою шею, туда, где под одеждой висит руна Рагнара на верёвочке:

– Морена услышит тебя. Тогда врата откроются, и у вас будет шанс. И если ты станешь его маяком, он сможет найти дорогу обратно.

Я поворачиваюсь к алтарю, просовываю руку под платье и прижимаю ладонь к руне, чувствуя, как она пульсирует теплом. Как сердце отвечает ей слабым трепетом.

Старуха кладёт руку мне на плечо, и я чувствую, как от её касания по телу будто распространяется странное покалывающее тепло.

Магия! Неужели так она ощущается?

И в этот миг руна на моей груди вспыхивает так ярко, что я на миг закрываю глаза. Тёплый свет переливается по граням руны, а потом струится вниз, по моим рукам, в камень алтаря.

Руны на алтаре начинают загораться одна за другой, словно кто-то проводит по ним невидимой кистью света. Они складываются в древний, незнакомый мне узор, испещряя камень светящимися линиями.

Вокруг слышится гул. Святилище дрожит, стены покрываются трещинами. А руна, которую я носила всё это время, раскалывается надвое, падая мне под ноги.

Я делаю шаг назад, поворачиваю голову, и мы встречаемся со старухой взглядами. И тут меня простреливает пониманием.

Морена.

Её на старых фресках изображали в разных обличиях. Прекрасная молодая женщина, строгая владычица и старая ведьма.

Старуха тепло улыбается мне, будто подтверждая догадку, и жестом предлагает идти за ней. Я спешу следом, выхожу наружу, но её нигде нет. Пусто. Лишь снег кружится редкими хлопьями, оседая на земле.

А святилище рядом со мной рушится. Камни падают, балки ломаются, трещины ползут по стенам. Алтарь внутри пылает слепящим светом.

И вдруг земля под моими ногами вздрагивает. Гул становится оглушительным. Мне страшно, потому что понимаю, неупокоенные опять могут выбраться. Я отбегаю назад и смотрю, как по земле расползаются новые трещины, часть двора Волчьего Стяга проваливается, камни летят в пустоту.

Из-под земли, прямо там, где стояло святилище, начинают подниматься врата. Чёрные, гигантские, покрытые витиеватыми рунами, испещрённые змеевидными линиями, светящимися тусклым зелёным светом.

Они возвышаются всё выше и выше, пока не заслоняют собой половину небосвода, нависая над крепостью и надо мной.

Они рушат часть стены, башня осыпается, обломки летят вниз с грохотом, поднимая пыль.

Я стою, прижав руку к метке истинности и дрожа всем телом. Все мои мысли там – с Рагнаром. Где же он?

Врата колышутся, внутри клубится густой туман, из которого веет холодом и мраком. Я снова чувствую тот гнилостный запах, который помню до сих пор.

Я слышу, как внутри врат что-то движется. Что-то тяжёлое. Что-то огромное. Напряжение висит в воздухе, как струна, готовая лопнуть.

Я едва не вскрикиваю, когда из тумана врат вылетает огромный дракон. Чёрный, как сама ночь.

– Рагнар! – я кричу, зову его, сама не осознавая своих действий.

Он делает круг и грузно садится на землю прямо передо мной. Тяжело дышит, клубы пара вырываются из пасти. Его взгляд встречается с моим, я бросаюсь к драконьей морде и обхватываю её руками, прижимаясь всем телом.

А затем поднимаю голову и смотрю на него. Я так хочу обнять его настоящего! Хочу отвести домой и показать наших малышей. Сказать ему спасибо за то, что спас меня тогда от Милы, сказать, как ждала его, как верила.

– Вернулся, – шепчу я. – Вернулся.

Из врат всё ещё струится лёгкий дым, но сами они начинают медленно затворяться, словно насытившись.

Дракон отстраняется и тёмные чешуйки начинают спадать, осыпаясь пеплом. Крылья складываются и исчезают. Едва обратившись, Рагнар подхватывает меня на руки, прижимает так крепко, будто хочет раствориться во мне.

Его губы находят мои в ту же секунду. Поцелуй жадный, собственнический, он забирает