— Не думай, что я — злодейка. Я имею право тебя отчитывать, — отчаянно пытаясь задушить свою ярость, сказала почти ровно леди Ириса. — И ты обязана была сегодня сидеть в часовне и не высовываться! Во дворец вот-вот прибудут гости.

Я вдруг вспомнила о Яре. Интересно, а он будет на маскараде? Вдруг он тоже один из приглашённых? Хорошо, что он не знает Эрелин и, соответственно, когда увидел меня — не узнал во мне герцогскую дочь. Иначе бы мне действительно было несдобровать.

Ну как же я сегодня не вовремя попалась ему на глаза, да ещё и без маски!.. Вдруг он увидит сегодня на балу Эрелин? Примет её за меня, а мне потом расхлёбывать.

Нет, не бывать этому! Я уже успею сбежать. И плевать, какие молнии будут метать их светлости.

— Я помню, вам просто следовало позволить мне уйти, но возможность наказать меня и выместить на мне злость оказалась сильнее здравого смысла, не так ли? — усмехнулась я и тут же присела в реверансе, пытаясь загладить покорностью свой тон. — Я немедленно покину вас.

Я попыталась подняться, но ладонь герцогини лежала на моём плече и сжимала до боли. Я поморщилась, и, казалось, только это и нужно было мучительнице.

— Ненавижу тебя, Джесселин, — устало откликнулась герцогиня.

Будто я это с первого раза не поняла… Она повторяет это как мантру при каждой нашей встрече, словно надеется, что когда-нибудь эти слова будут способны убить меня.

— Знаю, — тихо прошелестела я, накинула капюшон, скрывая лицо с горящей от пощёчины щекой, и поспешила другой дорогой к часовне.

Злостью ведома не только герцогиня, сейчас я тоже отчаянно пытаюсь её унять, крепко сжимая кулаки, так, что ногти впились в кожу. Мне не повезло родиться близняшкой в семье, где по закону должен быть один ребёнок. И не просто по закону, а из-за проклятия. Выживает только один. Я родилась второй, на десять минут позже.

Отец сжалился надо мной, не смог убить дитя. Он нашёл шамана, Кейна Эверуса, из Малоземья. Тот взглянул на меня, ещё младенца, и подсказал, как можно уберечь. Изменить судьбу. Полностью.

Мне не дали родовую фамилию, не занесли в родовую книгу, не оставили в комнате с сестрой, да ещё и магию дисбалансировали: в первые дни жизни мы с сестрой были неразрывно связаны, наши магические потоки пронизывали нас обеих, и это дало возможность переплести их таким образом, что большая часть силы утекла в Эрелин, а мне остались лишь крохи.

Подтверждение проведённому ритуалу — бусинка, введённая мне под кожу на лбу. Другие видят едва заметное сияние в форме полумесяца, но я отлично чувствую любые её колебания. И когда я нахожусь на грани того, чтобы изменить путь, выстроенный Кейном Эверусом — бусинка нагревается, причиняя мне боль.

Так было в младенчестве, когда отец решил оставить меня во дворце вопреки настояниям Кейна отправить меня в приют подальше от Хандербуга — я этого не помню, но мне рассказывала монахиня, что меня воспитала. Бусинка нагрелась, едва не убив меня, тогда-то меня и отселили. В герцогскую часовню, где была пристройка — там я и росла, не зная родителей.

С каждым годом герцогиня ненавидела меня всё больше.

Потому что боялась. Боялась за свою любимую дочь. Я бы на её месте тоже переживала. Отец сохранил нам обеим жизни, и пусть меня пытались отдалить от семьи герцога, выбрать для меня иную судьбу, но… вдруг Кейн Эверус ошибся? Вдруг Эрелин не спасли от проклятия и одной из нас суждено умереть?

Меня держали рядом, чтобы… иметь возможность убить. Предотвратить ужасное проклятие. Никто вслух об этом не говорил, но я понимала, что витает в головах моих настоящих родителей.

Все боялись этого. Даже отец… даже он, который когда-то меня спас. В детстве он не проявлял ко мне никаких эмоций, молча проходил мимо, если замечал меня, но теперь, когда наше с Эрелин двадцатилетие приближалось, стал хмуриться, а в его взгляде… плескался страх.

Я шумно вздохнула и остановилась, всё ещё сжимая кулаки.

Я сбегу. Уже сегодня. Больше меня здесь точно ничего не удержит.

Вновь побежала. Не заметила, как на кого-то налетела, лишь успела накрыть ладонями кролика, чтобы не раздавить. Меня поймали за руку и притянули обратно.

— И куда ты так спешишь?

Глава 4

Я подняла взгляд на магистра Тирона Кеоса, смотрителя заповедника и заодно моего учителя. Одной рукой он удерживал меня за запястье, а во второй держал корзинку с яйцами хандербугских чёрных куриц. В яйцах была полезна только скорлупа — особая, магическая, которую перетирали в порошок и делали из неё накопители для артефактов. Так что теперь следовало аккуратно помыть яйца, извлечь желток с белком и просушить остатки.

— Магистр Кеос, добрый вечер! — поздоровалась я растерянно.

Мужчина тридцати лет, почти всегда в чёрных одеждах, кивнул. Тёмные волосы зачёсаны преимущественно на одну сторону, на щеках — лёгкая, небрежная щетина. Серые глаза полны осторожности — зоомаг будто в любой момент ожидал нападения рыси, хотя сам походил на хищника, по крайней мере, грацией.

— Поздно вернулась. Я начал волноваться. Ты принесла кролика?

Я приоткрыла полы плаща и показала сжавшегося малыша. Магистр улыбнулся, с нежностью посмотрев на меня, будто радовался за успехи дитя, сделавшего первые шаги. Кивнул каким-то своим мыслям.

— Идём.

Эрелин была одарённой магичкой, ведь у неё не только свой запас магии, но и почти весь мой. Разные судьбы подразумевают в том числе и максимально удалённый магический резерв, поэтому бусина словно соединяет меня с сестрой, экранирует мои силы в её сторону. Но магистр Кеос уверял, что едва мне исполнится двадцать — мои возможности вернутся.

Если мне исполнится двадцать…

Сестра родилась с тягой к земле, как и многие в роду Эндервудов, а я — с преимущественно водной магией — из-за предков, среди которых были и русалки. Сестра выбрала кафедру травологии, а меня привлекала безопасность окружающей природы, в частности водный баланс в экосистеме.

— Джесси, — позвал магистр, пока мы шли в заповедник, — я хотел бы тебя предупредить. Герцогиня пригласила на маскарад его высочество раманского принца.

Что? Сам раманский принц сейчас во дворце? Я даже с шага сбилась, из-за этого пришлось хватать за руку магистра. Тирон среагировал мгновенно, приобнял, помогая восстановить равновесие.

А я словно впала в прострацию. Прикусила губу. Начала думать.