– Да так, о делах семейных, – произнёс Даня.

– И возможных последствиях необдуманных поступков, – добавил старший.

– Ничего не понимаю, но очень интересно, – фыркнул тот.

Прислушиваясь к разговорам этой троицы, я не могла отвести взгляда от Артёма. Он был так же хорош, как и раньше, а может, даже лучше. Тот же упрямый подбородок, те же яркие синие глаза с хищным блеском, доставшиеся по наследству Алине. Но возмужал сильнее, заматерел, став не просто «рубахой-парнем», способным найти общий язык с любым партнёром по бизнесу, а хищным волком в мире предпринимательства, которого наверняка боялись и уважали.

Воспоминания нахлынули штормовой волной, возвращая ту боль, которую пришлось испытать из-за предательства. Казалось, за эти годы от неё не должно было остаться и следа. Я верила, что победила её, справилась… Но стоило увидеть Рокотова, как вернулось всё – и боль, и ненависть и… Любовь? Нет, её не должно остаться точно. Это всё обман, глупые воспоминания, не более того.

Теперь всё иначе. Теперь я сильная и уверенная в себе женщина, а не наивная девчонка, которой можно было рассказать сказочку о вечной любви и, наигравшись, бросить, растоптав чувства, гордость, веру… Оставив после себя лишь осколки. Хотя, не только их. Он оставил мне дочь. Самое ценное, что теперь есть в моей жизни. И ради неё, ради её благополучия, я готова на всё.

Артём был явно увлечён разговором с Алиной, не замечая ничего вокруг… Пока его бесцельно блуждающий по парковке взгляд не остановился на мне.

Гулкий удар сердца и… Узнавание, промелькнуло в распахнутых от удивления синих глазах.

Рокотов резко остановился, не дойдя до нас каких-то несколько шагов. И его ошарашенный взгляд метнулся от меня к дочке и обратно. Шок, неверие… Столько эмоций!

И мою душу затопил леденящий страх. А если он догадается? Что тогда?

Глава 8

Раскат грома прогрохотал прямо над головой, заставив дочку отвлечься от разговора с отцом и оглядеться по сторонам.

– Мамочка, – увидев меня, Алинка радостно захлопала в ладоши. – Мамочка, всё холосо, это не незнакомый дядя, это Локотов Алтём… Забыла дальсе. Колоче, это дядя Тёма.

Малышка от восторга и нетерпения вертелась на руках у Артёма. Кажется, эти двое нашли общий язык. Видимо, родная кровь – это не просто набор ДНК, а действительно нечто большее, способное сблизить даже казалось бы чужих людей. По крайней мере, пример у меня находился перед глазами.

Рокотов почти мгновенно взял эмоции под контроль. Теперь на его лице не отражалось ничего, кроме отстранённого спокойствия.

– Так ты, значит, Алина Суворова? – уточнил Артём у моей крохи.

– Да. Я зе говолила. Забыл сто ли? – возмутилась она, сложив губки бантиком и скрестив руки на груди.

– Нет, не забыл. Немного не так понял. А скажи мне, милая, у тебя есть папа?

От этого вопроса меня бросило сначала в жар, потом в холод и сердце отчаянно заколотилось в груди. В ушах зашумело, а перед глазами поплыли тёмные пятна.

«Так, спокойнее, Софья, спокойнее, – твердила я себе, стараясь не выдать ту бурю эмоций, что бушевала в душе, – держи себя в руках».

– Конесно, есть. Ты сто, не знаес, сто детки без пап не лоздаются? Их не находят в капусте, как говолит Лалиса Павловна. Это всё сказки для маленьких лялек.

– А ты, значит, взрослая?

– Да, взлослая.

– А сколько тебе лет?

Моя малышка выставила перед собой кулачок и начала растопыривать пальчики, один за другим. Четыре. Потом, подумав, показала всю пятерню.

– Вот сколько. Пять. Почти.

– Даже так? – хищно оскалился Рокотов, буквально впившись в меня взглядом. – Очень интересно. Так кто же твой папа, милая?

– Он гелой.

– Герой? Надо же, – недобро усмехнулся Артём, медленно делая шаг ко мне, потом второй. – И что же такого геройского он сделал?

Этот вопрос мы с ней ещё не обсуждали. Врать не хотелось. А чтобы придумать что-то нейтральное – фантазии не хватало.

– Мам? – обратилась кроха ко мне за поддержкой.

Хотелось выкрикнуть – предал, бросил, растоптал чувства, вывернул душу наизнанку…

– Много чего, но с дядей Тёмой мы это обсуждать не станем, – решительно ухватив дочку за талию, я потянула её на себя, собираясь забрать из рук Рокотова. – У него своя жизнь, у нас – своя. Так что прощайся и поедем домой.

– Не думаю, что это хорошая идея. Мы ещё не всё обсудили.

– А нам разве есть что обсуждать? – повысила я голос.

«Блин, блин, блин, держи себя в руках Суворова, соответствуй фамилии, в конце концов».

– А разве нет?

В отличие от меня, Рокотов излучал вселенское спокойствие.

– Разве что твоё предательство, – не выдержала я.

– А, может, твоё? – черты лица Рокотова заострились, похоже, напускное спокойствие давалось ему нелегко.

– Я всегда была честна с тобой.

– И я, – скрипнув зубами, процедил Артём.

– Да неужели? А фотки, сделанные в твоей спальне, уверяли в обратном. Да и Маринка недолго отпиралась. Кстати, как она там поживает? Надеюсь, счастлива, что добилась желаемого?

– Так, стоп! Ты сейчас вообще о чём? – раздражённо рявкнул Артём, и Алина вжала голову в плечи, испугавшись сурового возгласа.

– Ты что творишь, Рокотов? Совсем ополоумел, орать при ребёнке, – зашипела я. – Отдай мне дочку. Спасибо, что помог её найти, и прощай.

Забрав малышку у застывшего столбом Артёма, я на негнущихся ногах развернулась к фургону, где на нас с открытыми ртами глядели мужчины.

– Афигеть, словно на крутом спектакле побывал, – ошалело выдохнул Даня. – Хотя нет, это было даже круче. Между вами так искрило…

– Данила, вам тоже большое спасибо, – перебила я его, не желая слушать. – Вы мне очень помогли, не оставили в трудную минуту. Матвей, и вам спасибо. Удачи вам, ребята!

– Она нам пригодится, – зацепившись взглядами с Артёмом, усмехнулся старший из братьев.

– Матвей, значит? – услышала я за спиной рычание Рокотова, спешно отходя от машины. – Тот самый?

– Именно. Тот самый. Ты не ошибся, брат, – произнёс мужчина, выделив последнее слово.

– Ладно, подожди… брат. С тобой я после разберусь, а пока…

Позади послышались торопливые шаги, и я ускорилась ещё сильнее.

– Ты думаешь, что сможешь от меня теперь сбежать? – тяжёлая рука опустилась на плечо и уха коснулось горячее дыхание. – Не выйдет, Софья.

– Пять лет назад вышло, выйдет и сейчас, – дёрнув головой, я попыталась отстраниться, не желая чувствовать его прикосновения, не желая снова испытывать ту боль, разрывающую душу на части.

– Пять лет назад я не знал некоторых