Ну подумаешь, что не все мне в этом доме рады! Так что теперь из-за одного Иплана себе праздник портить? Не дождется!

Не успеваю добавить очередной комментарий, как на кухне появляется Кир. Он заходит с улицы в куртке, растрепанный и, кажется, немного озябший. Его взгляд останавливается на нас, а затем он ухмыляется.

— Че, девчонки, в баньку не хотите? — спрашивает, игриво шевеля бровями.

Немая сцена. Мы с Ксеной стоим с ножами в руках, Алена уже косо посматривает на елку, как на способ самозащиты.

Пардоньте, это он куда нас сейчас приглашает?

— Слышь, белобрысый, у тебя со слухом проблема? — сужает глаза Ксеня, перехватывая в руке нож поудобнее. — Тебе русским языком сказали, что ты не по адресу. Мы такие услуги не оказываем.

Чувствую, еще один кривой намек и Кир останется без своей мужской гордости. Ксеня ему все под корень оторвет.

— Да вы чего, девчонки, — еще имеет наглость губы обиженно надуть! Черт смазливый! — Я не то имел ввиду! Я ж просто с предложением! Так сказать, по доброте душевной. Вы после дороги, все грязные из-за машины.

Мы все еще подозрительно косимся на этого хитрожопого гада, но Кир выглядит так, будто он исключительно за платонические отношения.

В конце концов, мы с девчонками переглядываемся. Оглядываем себя и приходим к выводу, что в целом банька бы не помешала. Да, колготки чуть грязные и сапоги, но в целом костюмы еще можно отмыть. Да и самим бы не помешало…

— Ладно, Кир, мы сейчас закончим и пойдем в твою баньку. Только учти, увижу там твой любопытный нос, оторву и пришью на лоб. Усек? — с абсолютно непроницаемым выражением лица заявляю.

— Жестокие вы женщины! — в сердцах высказывается. — Чуть что, так сразу надо вам все оторвать!

— А думать головой нужно, а не головкой. И тогда никто не будет ничем угрожать! — криво ухмыляется Ксеня.

— Не могу, — совершенно искренне сознается, при этом прожирая Ксеню наглым взглядом. — Смотрю и мысли только об одном. Ладно, девчонки! Заканчивайте и топайте в баньку! Не будет никто на ваши прелести зырить!

Примерно через полчаса мы заканчиваем и выходим на улицу. Сбоку от дома стоит настоящая русская деревянная баня, труба из красноватого металла гордо возвышается над крышей, и из нее выходит пар — тонкие белесые струйки растворяются в морозном воздухе.

Зайдя внутрь, мы обнаруживаем простыни, полотенца, тапочки и даже шапочки.

— Ну, что? Вроде все не так и плохо? — с какой-то пьяной улыбкой спрашивает Аленка.

Только вот она точно ни капли алкоголя не пригубила. И почему тогда такая загадочная? Чем они, спрашивается, там занимались с Громилой?

Паримся мы от души. Жара такая, что через пять минут уже невозможно дышать. Ксюха, вся раскрасневшаяся, то и дело шутит:

— Если у меня до этого хоть какой-то макияж был, то теперь все. Зато поры дышат!

— Ага, а еще из этих пор весь алкоголь вышел! — подкалывает подругу Аленка, на что та закатывает глаза.

Аленка придает еще пару ковшиков воды на камни, и пар поднимается густой стеной, обволакивая нас всех.

— Девочки, это лучшее, что могло с нами случиться за этот день! — тянет она, закрывая глаза и растягиваясь на полке.

— А я слышала, что после парилки надо на снегу кататься! — оживляется Ксеня.

— Давай без фанатизма, — откликаюсь, но она уже спрыгивает с полки и выскакивает за дверь.

— Она ненормальная! — смеется Аленка, но бежит вслед за ней.

Я слышу их визг и раскатистый смех. Девчонки забегают обратно. Веселые и словно заново родившееся.

— Давай, Снежка, тоже попробуй! Я тебе говорю, это кайф! — восклицает Ксеня.

— Блин, а если увидит кто? — стремаюсь я.

— Слушай, никого там нет. Все в доме. Не дрейфь.

Смотря на них таких счастливых, я сдаюсь.

Ну, а что? Интересно же, че мужики каждый год этой херней страдают?

— Ай, ладно! — махая рукой и встаю.

Правда, простынку не снимаю. Выбегаю на улицу и с разбегу падаю в снег.

Мать Господня, как холодно! И одновременно хорошо! Если бы все оргазмы были такими, то у женщин никогда бы не болела голова.

Встаю, тяжело дыша и широко улыбаясь. Поворачиваюсь и застываю.

Да чтоб меня!

Андрей.

Стоит и жадным взглядом меня рассматривает. Мои груди торчат, как острые пики под простыню. Ткань так облепливает, что больше дразнит воображение, чем что-либо скрывает.

— Млять! — хриплым голосом шипит он сквозь зубы, судорожно сглатывая.

Глава 9. Мужские разговоры - не для женских ушей

Андрей

Охренеть — не встать! Точнее, очень даже встать. Кое-чему. По стойке смирно.

Щеки Снежаны пылают, дыхание сбитое, отчего грудь тяжело поднимается и опускается. Я таращусь на эти сиськи, точно какой-то прыщавый подросток в пубертате.

Круглые, упругие с торчащими горошинами. Клянусь, эта женщина испытывает мое терпение!

Простынь облепляет фигуру, как вторая кожа. И все, что я хочу это сдернуть эту чертову ткань, чтобы рассмотреть подробности. Ох, я бы попробовал на вкус кожу, провел бы языком по тонким ключицам, добрался до губ…

Писец полный. Моя шишка уже буквально дымится. Черт возьми, она красива! Настолько, что в груди сдавливает от одной мысли к ней прикоснуться.

Кажется, в горле пересохло. Ей богу, как будто баб полуголых никогда не видел! Вроде не вахтовик, не затворник, а стоит так, что хоть гвозди забивай.

Взгляд Снегурки цепляет мой.

— Ты… ты что тут делаешь? — голос звучит хрипло, но в нем пробивается раздражение.

Я не отвечаю сразу. Просто стою и таращусь.

— Эй, глазастый! — добавляет она, прижимая простыню к себе. — Хватит пялиться!

Ее паника выводит меня из ступора. Делаю шаг назад и крепко сжимаю зубы, чтобы взять себя в руки. Глубокий вдох, еще один. Усилием воли отвожу взгляд в сторону.

— Не стой здесь на холоде, — выдыхаю наконец, снимая с себя куртку. Накидываю Снегурке на плечи, стараясь не встречаться взглядом. — Заболеешь.

Снежана смотрит на меня так, будто у меня вторая голова выросла. Я и сам в полном смятении, если это можно так назвать. Потому что буквально час назад я хотел задушить эту снежную ведьму, а теперь мечтаю о том, чтобы попробовать ее на вкус. Даю свое хозяйство