– Что я собираюсь делать, мой мятный? Опять решил задать мне этот вопрос? – Учитывая, что верхняя одежда уже была сброшена, и теперь Фомина беззастенчиво, при Егоре, расстегивала белую шелковую блузку, намерения у нее были неприличные, но для похитителя желанные. – Трахать я тебя буду, конфетка. Тра-ха-ть.

– Не надо, Кать, – шепотом попросил Егор, не готовый вот так в одночасье изменить свою жизнь. У него все прекрасно. И он не готов к изменениям такого рода… Женского рода…

– Конфетка, тебе понравится…

Когда Катя осталась обнаженной, Егор, что самое невероятное, стоял уже у кровати и тоже совершенно голый. Мистика! Фомина любила его со всей страстью. За все три года. А Луковый не был против. Особенно после первого раза! Стоило только расчехлиться – и с него поперло, как из рога изобилия.

Со всем усердием Егор связал руки Кати и зацепил у изголовья постели. Глаза его пылали ненасытной похотью, а сосредоточенность заставила кончик языка невыносимо порочно выглядывать между слегка раскрытых губ.

– Конфетка, я и так никуда не собираюсь, – смеялась девушка.

– Ты будешь наказана за три года мозгоебства, жабка, – не унимался Егор.

– Ты не рад, что я такая терпеливая? – театрально надула губки Фомина.

– Я не рад, – Егор проверил узлы на надежность и оседлал свою жертву, – что дрочил все это время, – посмотрел серьезно и спросил: – Какого хрена, Кать?

– Горе Луковое, вот ты кто, конфетка, – смеялась гостья. – Как увидела тебя на первом курсе, сразу поняла, что никто другой не нужен. Люблю тебя… до желания убить, похитить, до маниакального преследования, до мечты насиловать ближайшую сотню лет… Сильно, как до Луны и обратно.

– Катюшенька… – выдохнул Егор, теперь точно зная свою стезю злодеяния: «сожрать Фомину от переполняющих чувств», и успел лишь на долю секунды пожалеть, что руки этой сталкерши связаны.