И я, как и положено самому испуганному в мире человеку, подлетаю с места. Только вот Константин, кажется, не планировал отстраняться — и это его фатальная ошибка. Влетаю своей головой ему прямо в нос.

Мне слышится хруст. Закрываю глаза и до боли прикусываю губу. Если я ещё и нос шефу сломала, чудом будет, что Константин не решит меня закопать на заднем дворике своего дома.

Но вместо криков или недовольства слышу смех. Искренний смех.

С удивлением смотрю на начальника и вижу, что он держится за нос, из которого идёт кровь.

— Мамочки! — взвизгиваю. — Я сейчас.

Никогда ещё в своей жизни я не бегала так быстро. Даже когда участвовала в марафоне за универ. Но тогда на кону не стояла моя карьера.

Добегаю до аптеки, которая расположена на первом этаже нашего бизнес-центра, и с ошалелыми глазами прошу выдать мне ватные диски, хлоргексидин и обезболивающее.

На разумный вопрос фармацевта:

— Что у вас произошло?

Я, конечно же, отвечаю самым неадекватным способом:

— Кажется, я убила свою карьеру, — протягиваю телефон, сзади которого торчит банковская карта, чтобы рассчитаться.

— Не поняла, — удивляется женщина и поправляет очки.

— Нос шефу разбила.

— Может, скорую вызвать? Хотите, я посмотрю.

— Я хочу, чтобы этого дня просто не было. Дайте мне уже мой заказ, и я пойду, — скулю и шмыгаю носом.

Слёзы катятся, очки мешают их вытирать, но я держусь из последних сил. За что на меня это всё свалилось?

Влетаю в комнату совещаний и нахожу Константина Эдуардовича там, где оставила. Он сидит, зажав нос, и огромными глазами смотрит на меня. А я держу в руках свои покупки и пялюсь на него. Вроде он даже не злится.

Просто с интересом наблюдает и ждёт.

Чего ждёт?

— Константин Эдуардович, — собственный голос дрожит так, будто я на виброплатформе стою. — Я всё исправлю, только не увольняйте меня.

Сваливаю медикаменты на стол перед шефом и, дрожащими руками, начинаю всё открывать.

— Можно? — указываю на нос начальника. — Я посмотрю. Если я его вам сломала, надо обязательно вызвать скорую. Или просто поехать в больницу. Если вам понадобится операция, я оплачу. Клянусь.

Яровой убирает руки от лица, крови почти нет. Так, крохотная капля скатывается к губам. Застываю от этого зрелища. Нет, я не то чтобы боюсь вида крови, но меня потряхивает.

Когда кому-то больно, я невольно представляю это, и мне тоже становится неприятно в этом месте. Потираю слегка свой нос и беру ватный диск, обильно смачиваю в хлоргексидине и безмолвно, лишь движениями, прошу разрешения оказать первую помощь.

На лице Константина рождается самый настоящий интерес: одна бровь приподнимается, а на губах появляется издевательская полуулыбка. Яровой разваливается на кресле и широко расставляет ноги.

Приподнимаю руку и хочу сделать шаг к шефу, но передо мной всплывает картинка с моего ночного приключения. Вижу и не могу развидеть Константина в одних трусах с этими чёртовыми котиками.

Антисептик стекает по моей руке, затекает в рукав, я понимаю, что ещё долго буду представлять шефа полуголым. Это нехорошо. Внутри меня так и пытает желание скорее поцеловать этого нахала, чем обрабатывать его разбитый нос.

— Смелее, — усмехается Яровой.

— Да, — киваю я и плотно подхожу к нему.

Константин задирает голову, чтобы мне было удобно, а я начинаю осторожно стирать кровь. А пока меня передёргивает то от страха, то от возбуждения, Яровой говорит:

— И как так вышло, что ты работаешь у меня полгода, а я тебя заметил только сейчас? — тихо говорит он.

— У вас много работы, — быстро нахожу я, — младшие сотрудники не ваш профиль. Вот вы…

— Я не то имел в виду, — улыбается шеф. — Ты…

Внезапно осознаю, что руки начальника не дремлют, он явно собирается ко мне прикоснуться. Успеваю округлить глаза, как дверь в кабинет открывается.

Отскакиваю от Константина Эдуардовича, будто током ударенная. Как же вовремя кто-то решил нас побеспокоить, а то, боюсь, могло произойти непоправимое.

— Что надо? — грубо спрашивает шеф, но его глаза становятся ещё больше, чем у меня.

Моментально оборачиваюсь, мне тоже интересно, что так удивило начальника.

Охренеть!

Мои глаза чуть из орбит не выпадают, когда я вижу, как Сёма с Димкой закатывают в кабинет Еву.

— Как вы и просили, мы доставили образец к пяти часам, — улыбается брат.

На кой они притаранили её сюда? Стоп! К пяти? Сейчас не может быть пять. Иначе это будет значить, что я проспала весь день.

Не-е-ет, этого не может быть…

Но почему тогда шеф ничего мне не сказал? Ну, конечно же, он точно понял, что я и есть робот Ева-три тысячи. Решил дать мне выспаться, а предъявить уже после того, как все сотрудники разойдутся.

Глава 6. Задвоение кода

На лице Ярового явное недоумение, как и на моём, собственно.

Если брат починил Еву — я могу выдохнуть. Если робот всё ещё глючит — нам крышка.

— Добрый вечер, — откашлявшись, Константин поднимается с кресла и идёт в сторону моего брата. — Удивлён вашей пунктуальности, — ловлю взгляд шефа на себе.

Это сейчас был камень в мой огород?

Да, если бы он не мучил меня всю ночь, я бы…

Хотя какое это имеет значение, он же думал, что я — робот. Или Яровой мучил меня как раз считая, что я — это я?

Вздёргиваю брови и соображаю. Выходит, шеф… ах он засранец. Ну я ему устрою! Мало ему разбитого носа!

— Мы, — несмело начинает Сёма, — решили, что раз уж вы так, ну, так живо, по-настоящему настроены протестировать Еву, значит, вам интересен наш проект. Вот, мы и торопимся.

Скрещиваю руки на груди и кривлю губы. Думаю, они и правда решили проблему с Евой. А значит, я могу вернуться к своим прямым обязанностям.

Бросаю взгляд на шефа и делаю ноги, пока…

— Есения, вы далеко собрались? — раздаётся голос Ярового.

— Работать, — строю неясную гримасу и поглядываю на Еву. — Я так понимаю, раз вы не сделали мне выговор за, — смотрю назад, в сторону места, где я продрыхла весь день, — ну, вы поняли… я могу идти?

— Выговор? — усмехается Константин. — Да за такое вас уволить надо.

— Что? — говорю почти беззвучно.