— Почему?

— Мне кажется, так будет лучше. Не могу объяснить, просто предчувствие.

— Оно редко тебя подводило, Дерек. Когда Тони летит?

— Через две недели. Я дал это время Бриттани на то, чтобы осмотреться и войти в курс дел.

— Значит, Колонкванен… Сколько воспоминаний!

— О да! Именно там, на берегах Курумби, одна крайне взбалмошная особа влепила мне заряд дроби в… верхнюю часть бедра!

— Ты злопамятный, это нехорошо. Прошло пятьдесят два года.

— А зад до сих пор болит! Ладно, простил уже. Я улечу сегодня вечером. Ты не проговоришься?

— Ни за что. Дерек…

— Что, Сиби?

— Возвращайся поскорее. Я стала бояться спать в одиночестве.

— Я вернусь, Сиби. Что-то я и вправду устал…

Вечером Тони поехал к белому дому на высоком обрыве. Окна не горели и были закрыты, занавески задернуты, ни одной живой души…

Тони толкнул калитку, и она неожиданно открылась. Он вошел, испытывая легкую неловкость, — все же чужая собственность.

— Хелло! Есть кто-нибудь?

Никто не ответил. Тони послонялся по двору, заглянул в гараж — и со всей очевидностью понял, что блондинка его мечты здесь больше не живет. Жизнь окончательно утратила свою прелесть. Тони Ван Занд вернулся в дом своих родителей, отвез в аэропорт отца и Монику, после чего с чистой совестью отправился в прощальный тур по увеселительным заведениям Города Грехов.

Сибилла уехала успокаивать нервы в Мексику.

Через неделю отец прислал все бумаги по руднику Колонкванен.

Тони написал матери прощальную записку — и утром следующего дня вылетел в Кейптаун.

До счастья, как обычно, оставалось всего несколько шагов…