– Когда я первый раз увидела тебя с книгой, то подумала, что у меня глюки, – сказала я, зевая.

– Почему? – отозвался Марк, продолжая читать.

– Не знаю, просто. Ты весь такой шутник и клоун, с засосами ходишь. А тут – бац! И книга. А еще ты, кажется, смутился, когда я увидела тебя с ней.

– Я не то чтобы скрываю это. Просто в школе не почитаешь особо, хочется с друзьями время провести. Поэтому читаю дома в основном. А когда ты меня тогда увидела… Ну да, неловко стало. Я же строил из себя крутого парня, а тут…

– Ты еще круче стал!

Марк улыбнулся.

– Ты любишь читать? – спросил он.

Я пожала плечами:

– У меня потребности нет. До старшей школы у меня было много друзей, я любила зависать с ними. А если и читала, то что-то приключенческое, веселое. «Три мушкетера», Жюля Верна. А потом так закопалась в себе, что меньше всего хотелось нагружать мозг еще чем-то.

Марк кивнул, и каждый вернулся к своему занятию: он – читать, а я – дремать. Вдруг я так широко и громко зевнула, что стало стыдно.

– Ты ночью вообще не спишь, что ли? – с улыбкой в голосе спросил Марк.

– Не-а, только к пяти утра засыпаю. Верчусь, думаю постоянно.

– О чем?

– О будущем.

Марк помолчал.

– Что именно тебя волнует? – спросил он.

Я вздохнула:

– Да уже не знаю. Какой-то комок страхов.

– Ты хочешь заниматься фотографией?

– Да. Пока что да. А там посмотрим.

– Ты счастливее меня, потому что я так и не понял, чем хочу заниматься по жизни. А ты хотя бы ориентир видишь.

– Но ты же хорошо разбираешься в физике.

– И что? Не уверен, что хочу посвятить этому всю жизнь. А подумать нормально никто не дает. Со всех сторон тикающие часы.

– Мне казалось, что тебе проще.

– Почему?

Я смутилась:

– Ну, у твоей семьи есть деньги…

– И?

– Деньги – это возможность дать себе время подумать и при этом не умереть с голоду. Гораздо проще ошибаться, зная, что есть такая подушка безопасности.

– Их же не я заработал, так что никаких дополнительных очков в моих глазах они мне не добавляют.

Я положила подбородок ему на плечо и спросила:

– Что ты планируешь делать?

– Опираться на то, что знаю. В физике я неплох, поступлю куда-нибудь, а там посмотрим, как пойдет.

– Смело.

– Я долго искал для себя компромисс в мыслях, чтобы тревога совсем не сжирала. И я не верю на сто процентов в то, что говорю. Так что меня сейчас тоже грызет изнутри мысль о будущем. Но вместе переживать о нем нельзя. Будет атомный взрыв. Так что сейчас пока переживать буду я. А ты поспи, я тебя очень прошу.

– На твоем плече?

– На моем плече.

– Мм, сны будут слаще меда.

Я закрыла глаза и вздохнула. Усталость быстро победила напускную бодрость. Из блаженной дремоты меня выдернул громкий смех. Я поморщилась, почувствовав, как напрягся Марк.

– Привет, – сказал он кому-то.

Чуть-чуть разомкнув веки, сквозь ресницы я увидела Петю с друзьями. Здесь была и Катя. Я чувствовала, что ей больно смотреть на нас. Мы с ней и двумя словами не перекинулись, когда они с Марком расстались. Она ходила чуть менее веселая и бодрая, чем обычно, но все же по ней нельзя было сказать, насколько сильно ее задело произошедшее. Мне было стыдно перед Катей, но отказаться от своей любви я не могла.

Петя кивнул Марку, бросив на меня быстрый взгляд. С Петей мы наедине тоже больше не общались, хотя я чувствовала, что у меня внутри есть нечто большое и невысказанное по отношению к нему. Но я разрешала себе пока не думать об этом: «Когда-нибудь потом обязательно поговорю с ним, но не сейчас. Надо сначала набраться сил и получше разобраться в себе».

– Давайте пойдем в другое место, – сказал Петя, и они ушли.

Марк посмотрел ему вслед.

– Так и не ладится у вас? – спросила я, поднявшись.

– Не можем найти, о чем поговорить. Кажется, что про нашу ситуацию уже все сказано, а все остальные темы для разговоров почему-то меркнут.

– Если бы ты мог, ты бы выбрал, чтобы этих сложностей не было? Только скажи честно.

Он быстро повернулся и открыто посмотрел на меня:

– Да я только благодаря твоему появлению начал находить в себе силы на то, чтобы не искать укрытия, а смотреть страху в глаза! Разговор с Петей, да, был самым тяжелым в моей жизни. Но если бы этого всего не случилось, я бы и подумать не мог, что во мне есть столько сил и смелости. А по поводу дружбы с Петей… Мы с ним все сами решим, и даже если нет, то все равно не забивай себе голову этим. Рано или поздно буря уляжется.

3

Весь май я избегала родительских попыток начать разговор о будущем и образовании. Каждое утро я решала для себя, что время еще есть и спешить некуда. Но камень на моих плечах становился все неподъемнее и неподъемнее.

– Откладывать дальше некуда, – сказал папа утром накануне последнего звонка. – Ты вузы выбрала? С направлениями определилась? Через месяц уже документы нужно подавать.

Я смотрела на тарелку с завтраком и думала о том, что никогда больше не буду есть яичницу с утра: слишком тяжелые ассоциации.

– Ну ты хотя бы примерно понимаешь, на какой факультет хочешь? – продолжил отец.

Я вздохнула и попыталась укротить нарастающую панику шуткой:

– Мы всегда можем пойти от обратного. Смотрите, не врач, не инженер, не программист… Рано или поздно что-то и для меня найдется.

– Ты ведь доиграешься, Вер. Потом плакать будешь, – сказал папа, собирая хлебом остатки желтка.

– Так, ну все, Леш, давай без пессимизма, – сказала мама. – Вера у нас девочка умная, со всем разберется.

– С чем она разберется, если черт-те чем занимается! Пропадает с этим своим мальчишкой целыми вечерами. Вер, ты учти, забеременеешь – вообще трудно жить будет. Все будущее к чертям полетит!

– Да папа! – Я поморщилась.

– Леш! – возмутилась мама.

– Что? Вер, я ведь с тобой на серьезные темы говорю. Голову включай, не маленькая уже. Успешная жизнь с неба не падает. Все, я ушел. – Он поднялся, надел пиджак, отмахнулся от мамы, которая хотела поцеловать его на прощание, и вышел из кухни.

Вскоре хлопнула входная дверь.

И хоть на меня больше никто не давил, находиться в комнате казалось невозможным. Я схватила сумку и выбежала на улицу. Теплый воздух привычно