Завтра я должна была пойти на прием и дать ответ. Правильного решения просто не могло быть.

– Что мне делать? – погладила едва заметный бугорок, сидя на диване.

Закрыв глаза, я боролась со слезами, и внезапно изнутри меня буквально что-то ударило.

Я дернулась, затем подскочила на ноги и вскрикнула.

– Господи, – мои руки были в сантиметре от живота, на который я безостановочно смотрела.

– В чем дело? – Макар выскочил из душа в одном полотенце. – Что? Болит?

– Нет… я… Кажется, она впервые пошевелилась. Точнее, это был один толчок и такой сильный… я не могла его спутать.

Он опустил глаза к животу, затем поднял их обратно и заглянул в глаза.

– Это нормально?

– Да… Да, – рассмеялась я. – Боже, я просто испугалась. Это было так неожиданно, что я растерялась.

– Черт, у меня сердце сейчас из груди выскочит, – он подошел ко мне и обнял, целуя в шею.

– Прости, что напугала.

– Все в порядке. Маленькая хулиганка, – сказал он, внезапно опустившись к животу. – Напугала нас с мамой.

От этого монолога мое сердце забилось чаще, а из глаз брызнули слезы, ставя точку в моем окончательном решении.

Глава 25

Гинеколог и хирург смотрели на меня неодобрительно. На самом деле, я поняла по их выражению лиц, что они ожидали другого решения.

Возможно, если бы моя девочка не пошевелилась буквально вчера… возможно, я бы…

Ком в горле заставляет прийти в себя. Ведь я все же произнесла другое решение. И не собираюсь его менять.

– Есения, это опасно, – начала Алевтина Геннадьевна.

– Знаю. Я прочла много литературы на эту тему. Возможно, этого мало, чтобы понимать риски в полной мере, но я все же понимаю, что это ровно на грани, – перевела дыхание и продолжила. – Но я не стану избавляться от ребенка.

Они поджали губы.

– Мы вас не заставляем, Есения, – вступил в разговор мужчина, аккуратно минимизируя давление. – К тому же нам придется проработать стратегию дальнейших действий.

Я вытянулась струной, потому что была альтернатива. Я в это верила.

– Какой точный срок? – спросил хирург у Алевтины Геннадьевны.

– Пошла шестнадцатая неделя.

– Развитие ребенка, отклонения?

– Все в норме. Развивается в срок.

Мужчина кивнул, вертя в ручку между большим и указательным, и что-то стал писать в блокноте, который раскрыл на столе, когда только вошел.

– Мы поступим так, – я почувствовала физически, как остановилось время и мир замер в ожидании вместе со мной, – до двадцати двух недель, мы подращиваем ребенка. Вы, – указал он на меня, – приезжаете на контрольное УЗИ каждую неделю, без пропусков. Это в ваших интересах, Есения, в первую очередь.

– Я понимаю, – сглотнула вязкую слюну.

– Дальше, мы смотрим по состоянию ребенка. Ваше, разумеется, тоже и делаем операцию по удалению аневризмы.

– Но… – запротестовала. – Разве это возможно? Вы же сами сказали…

– Сейчас это невозможно. Ребенок слаб, он недостаточно развит, и подобная операция приведет к его потери. Но, – громко подчеркнул, – к двадцати двум неделям, ему уже ничего не будет угрожать.

Я посмотрела на них с недоверием. Но, с другой стороны, они могли придумать иной срок. Например, сейчас в шестнадцать недель, якобы все будет в порядке и просто обмануть.

Молча согласившись с этими словами, я ждала, что они скажут дальше.

– От вас мы просим максимального участия. Если вы почувствуете недомогание, боли в животе, кровотечение, вы должны приехать в больницу незамедлительно.

– Хорошо, – ответила испуганно, от одних только симптомов, что он перечислил, меня бросило в дрожь.

– Исключите стрессы и физические нагрузки – в первую очередь.

Внимательно слушаю. Запоминаю каждую рекомендацию, впервые уверенная, что все будет хорошо.

– Аневризма – это сосудистое заболевание, истончение стенок сосудов. Стресс и нагрузки – это повышение давления. В любой момент эта «бомба» может просто «взорваться», понимаете? Я вижу по вашему взгляду, Есения, что вам страшно и это хорошо. Потому что я говорю вам вещи, которые вы, видимо, не до конца осознаете. А я хочу, чтобы вы понимали и боялись того, на какой путь ступаете. Если аневризма лопнет – не будет уже важно ничего. Ни ребенок, которого вы пытаетесь спасти, ни вы не выживете. Это должно быть первым, что вы осознаете, и я надеюсь на это.

Я хотела, чтобы он замолчал. Мне хотелось бы думать, что он преувеличивает. Но я знала, что это правда. И знала, что это опасно.

– На этом прошу меня извинить, я должен идти работать.

– До свидания, – говорю, когда он уже выходит за дверь.

Между мной и гинекологом повисает молчание.

– Так, ладно. УЗИ будет, по-о-о, – смотрит в блокнот, – вторникам. Устраивает?

– Да, конечно.

– Береги себя, Есения, если уж решилась на это.

– До свидания.

Ухожу, и, как всегда, мне требуется время прийти в себя после всего сказанного.

Когда я приезжаю на работу, меня ждет сюрприз в виде начальницы и владелицы.

Нина заходит ко мне, едва я успеваю скинуть пальто.

– На тебе лица нет, что-то случилось? – тут же интересуется, садясь в кресло напротив моего рабочего стола.

– Да нет, все в порядке.

– Надеюсь, что так. Как беременность?

Женщина она, скажем так не самая милая. Но она не стерва. Просто в ней мало мягкости. Если она задает вопрос, то это жесткая постановка и она не приемлет мягкости в ведении бизнеса, тем более на руководящих должностях. Ей на самом деле не нравится, что так мила с моими подчиненными, но не лезет. Может быть, первое время, пыталась заставить быть строже, но поняла, что этому не бывать.

– В порядке. Вчера она впервые пошевелилась.

– Надо же. Дочь?

– Да.

– Хлебнешь еще, – хмыкает женщины, видимо, ссылаясь на свой опыт. – Дай мне отчеты, которые подготовила за прошлый год. У нас планируется обновление меню в следующем месяце. Сейчас идет проба в «первом», – это ресторан, который был самым первым, пока в итоге «Медуза» не стал сетью с его успехом. – Пока что клиентам новинка нравится, дальше посмотрим.

– Отличные новости.