Пока Мария раздумывала и леденела от тревожного ожидания, пара присела на диван с другой стороны фикуса, и Маша услышала их разговор.

– Не волнуйся, Кать, всё будет хорошо. – успокаивал Роман. – Говорят, эта Назарова – опытный практикующий врач.

– Ой, не знаю, Ром, лет-то мне уже тридцать четыре, и от первых родов целых пятнадцать лет прошло. Ленка не вовремя уволилась, у них какая-то комиссия наметилась, и она испугалась, что вскроется ваша история с ложной бесплодностью. Уехала в Сибирь, даже не знаю, где осела. А нам теперь как? Ленка же ей противозачаточные свечи перед каждым вашим сексом вводила, а секс у вас расписала по графику, – женщина слегка оживилась и тихо рассмеялась. – Ой, не могу, есть же такие дуры, как твоя Мария. Бабе тридцать лет, а она мужика на божничку посадила и в рот ему смотрит. На слово всему верит. Даже ни разу не подумала врача сменить, хотя бы посомневаться в диагнозе. Ленка вообще её наивной дурой считала. Но, Ром, мне всё равно неприятно, что она с тобой живёт, а мы с Лизкой сами по себе. Давай решай побыстрее с разводом. Да и эта беременность мне труднее даётся. Твоя поддержка нужна постоянно, а ты то на работе, то дома. С нами урывками только и видишься. Да ещё и боишься сознаться своей клуше.

– Не бойся, родная, – заискивающе засюсюкал муж (сроду он с Машей так не разговаривал). – Лизку же мы с тобой нормально родили, и с сыном всё будет хорошо, – и опять мягкий ласковый чмок. – С разводом, к сожалению, придётся ещё немного подождать. Нам просто уйти некуда. Вот сдадут дом, заберу вас со съёма, переселю в квартиру, и тогда уж займусь разводом.

Машу передёрнуло. Такого Романа она не знала. С ней он всегда был собран, сдержан и немногословен. И, да, секс у них был по расписанию, составленному репродуктологом, которая (оказывается!) была то ли знакомой, то ли родственницей Екатерины. И перед каждым сексом, если не в кабинете врача, то самой Марии, надо было вводить лечебные свечи. Понятно теперь, какие они лечебные. «Правда, дурочка», – оценила свою доверчивость Маша.

Она уже поняла, что женщина – бывшая жена Романа. Они не были зарегистрированы, жили в сожительстве, но у них родился ребёнок, девочка. А потом Катерина от Ромы ушла, так он рассказывал. Но это не мешало Роману перечислять на девочку алименты. Мария знала о них. Роман честно сознался, когда они подали заявление в ЗАГС. Маша не возмущалась и не протестовала. Закон есть закон. Отец должен помогать своему ребёнку. Но Роман, кроме алиментов, ничего больше бывшей подруге не перечислял. По крайней мере, Маша об этом не знала. А вот сейчас задумалась.

Нет, Мария не подскочила с места, не начала с ходу выяснять отношения, выдёргивать сопернице космы и орать благим матом. Нет. Маша, наоборот, застыла в ступоре и боялась пошевелиться, чтобы на неё, не дай бог, не обратили внимания. Не потому что боялась, а потому что ей было стыдно в этой ситуации. Вот парадокс: изменил муж, а стыдно стало жене.

Да и собственно измена ли это? И кто тут лишний, ещё подумать надо, размышляла про себя Мария, наблюдая за парой. Роман и Катя знакомы кучу лет, есть взрослая пятнадцатилетняя дочь, Катя второй раз беременна от Романа, теперь уже мальчиком.

А Маша? Знакомы пять лет, пять лет в браке. Так получилось. Ухаживал Роман недолго и сразу позвал замуж. А Маша долго не думала и сразу согласилась. Вот детей нет, теперь понятно почему: прежняя докторша постаралась, да и Роман, похоже, не слишком хотел. Ведь первые три года брака Маша по врачам не ходила, и эту Лену-репродуктолога знать не знала. Так что Маше делать в этом браке? Есть ли смысл сохранять эту неудавшуюся семью?

Горько, больно и обидно. Ну встретился Роман с бывшей подругой вновь, и вспыхнули чувства. Так скажи прямо! Больно будет, но всяко лучше, чем такое враньё за спиной! И Маша сейчас злилась не за то, что изменил, а за то, что смолчал! А зачем?! Кому от этого молчания лучше?! Им самим плохо, приходиться скрываться, и Маша дура дурой получилась.

– Ром, ты СТО-шку свою перевёл на себя? – между тем раздался голос любовницы.

– Почти, сегодня мой юрист всё оформит.

– А квартира, дом?

– Тут ничего не выйдет, Катюнь, – с сожалением вздохнул Роман. – Та квартира, в которой мы живём, Машино наследство от бабки. Дом, хотя построен в браке, тоже большей частью ей принадлежит. Деньги на него давали её родители.

– Хреново, – грубовато оценила женщина. – Ты, выходит, так и не поднялся самостоятельно. Всё у тебя на чьих-то подпорках: дом на тестевых деньгах, бизнес – на жениных. Ромка, как мы сами жить будем? К Машке за советами будем бегать? – насмешливо сощурилась Екатерина. – Хвастался, что всё твоё, а на поверку оказалось – чужое.

– Ну, что уж ты сразу, Катюнь, – обиделся Роман. – У меня тоже уже опыт есть и свои капиталы. Просто они были в общем котле, и мне приходится их сейчас незаметно выводить, иначе мы с тобой действительно без штанов останемся. Я же о детях думаю, им будущее обеспечиваю. Вот я на имя Лизки квартиру четырёхкомнатную купил. Все поместимся, – неловко пошутил он.