– Это должно обнадеживать? – подняла изящную бровь девушка.

– Безусловно, – решительно ответил профессор Таунсенд.

– А чем нам грозят ошибки случайные? – заинтересованно спросила Кэлли.

– О, об этом даже беспокоиться не стоит, милая. Согласно все той же теории, высокой степени погрешности наименее вероятны, хотя, конечно, тоже случаются, в этой самой теории…

Кэлли внимательно слушала его рассуждения, хитро сощурив изумрудно-зеленые глаза. Внезапно она положила мягкую ладошку на его жесткую щеку с пробивающейся щетиной. Профессор замолк.

– Я люблю тебя, Джаред. Всегда любила и… ненавидела. Я была очень зла на тебя. Негодовала из-за того, что ты, очкарик, такой близорукий. Я так ждала от тебя романтических безумств, а дождалась только нелепого пения под караоке на той вечеринке и одной ночи, которую запомнила на всю жизнь. Но когда ты целуешь меня, я в очередной раз совершаю самую систематическую из всех своих систематических ошибок: забываю, какими разочарованиями чревата любовь, и хочу любить тебя вечно.

– Боже! – шумно выдохнул Джаред, ошарашенный таким признанием, и неистово впился в губы, которые отважились это произнести.

– Слушай меня внимательно и запоминай, мы поженимся, у нас будет дом, будут дети, еще собака и сад. Повтори, – велела ему девушка, когда снова смогла говорить.

– Мы поженимся… дом, дети, собака, – отчеканил профессор свое стародавнее обещание.

– И сад, – добавила Кэлли.

– И сад… – послушно повторил за ней Джаред.