От этого обещания грудь становится тяжелее. Потому что теперь я знаю, что такое наказание от Даниила. Точнее, я могу только предполагать, потому что каждый раз оно разное.

– Ты – арбузер, Даниил, – смеюсь и дую губы.

– Я твой любимый арбузер, так что смирись, киса, – отзывается он и перетягивает мою ладонь к себе на ширинку. Надавливает на свой твердый член, и я вижу, как по его телу пробегает легкая волна дрожи.

– Ты неугомонный, – качаю головой и прикусываю нижнюю губу.

– Сама виновата, – парирует он и, как только нам загорается зеленый, срывает тачку с места.

Мы въезжаем на территорию дома родителей Дани и паркуемся перед закрытым гаражом. Покинув машину, беремся за руки и идем сразу на задний двор, где Володя жарит шашлыки.

Снег под ногами приятно хрустит, а морозный воздух пахнет жареным мясом. Рот тут же наполняется слюной, и я готова сама съесть штуки четыре шампура.

– Здорова, пап! – выкрикивает Даня, когда мы подходим ближе.

– О, привет, – Володя поворачивается к нам лицом. – Вы вовремя. Даниил, принеси из дома тарелку для готовых шашлыков. А ты, Варь, топай в дом. Холодно на улице.

– Ой, мне так хорошо тут, что я не хочу пока в дом. Побуду с вами со всеми.

Даня хмыкает и бросает на меня взгляд, полный понимания. Сам заходит в дом, но вместо него блюдо выносит Даша. Мы с ней обнимаемся, и она держит блюдо, на которое ее муж складывает мясо.

– Ты не замерзла? – спрашивает меня подруга.

– Нет, мне как раз хорошо. Я и так просидела дома целую неделю, пока была простывшая.

Я помогаю хозяевам дома занести всю посуду с улицы. Складываем на кухне, а потом я иду раздеться, но Даша меня тормозит.

– Погоди. Даня ждет тебя в саду.

– В смысле? – хмурюсь. – Он же в дом зашел.

– Иди-иди, – улыбается Даша.

– Слушай, мы хотели вам сказать…

– Да знаю я, что вы хотели сказать, – смеется подруга. – Давай бегом, заморозишь мне сына.

Нахмурившись еще сильнее, надеваю свои угги и топаю в сад, расположенный справа от дома Борисовых. Когда выхожу на улицу, застываю на переднем крыльце. Сад украшен гирляндами, а в центре стоит светящаяся арка. Вдоль дорожки выставлены большие стеклянные подсвечники, в которых зажжены толстые белые свечи. А возле арки стоит мой красавец мужчина с огромным букетом белых роз.

Сглотнув, двигаюсь по дорожке прямо к нему.

Я знаю, что происходит.

Знаю, что отвечу на его вопрос.

И все равно воздух застревает в горле, когда подхожу ближе.

Даня с улыбкой передает мне букет и опускается на одно колено. Я вижу, что он нервничает. От этого черты его лица заостряются, а пар изо рта выходит неровными рывками.

Встав на колено, Даниил вытягивает вперед руку с красной бархатной коробочкой. Открывает ее, и я вижу покоящееся на белой подушечке колечко из белого золота с переливающимся камешком. На моих ресницах тут же повисают слезы. Совсем тонкослезая стала за эти несколько дней.

– Киса моя любимая, – ласково произносит Даня. – Ты же знаешь, что я не отпущу. И что люблю знаешь. И что ты для меня целый мир. Соглашайся стать моей официально. Выходи за меня, Варь.

Коротко и по сути, как умеет только мой Данечка. Мой любимый мужчина. Мой взрослый мальчик. Целый мой мир и мое огромное счастье.

– Конечно, да, – отзываюсь и всхлипываю.

Он твердым жестом надевает кольцо на мой палец, а потом хватает меня на руки и кружит. Букет чуть не выпадает из моих рук, и кто-то вытаскивает его, давая мне свободу обнимать моего теперь уже жениха.

Даня замирает и смотрит на меня снизу вверх с таким восторгом, что я вся дрожу от этого чувства, которое передается и мне.

– Мам, пап, – произносит он, не сводя с меня взгляда. – А моя Варя беременна.

И на этих словах он целует меня. Совершенно неприлично, как умеет только Даня. Ему плевать на то, видит нас кто-то или нет. Он просто, как всегда, берет то, что хочет.

А через восемь месяцев мой муж присутствует на моих родах и первым берет на руки нашего первенца – сына Ромочку. Когда он передает его мне, я уже еле живая от сложных родов. Но кряхтение нашего малыша и слезы в глазах любимого мужчины возрождают меня к жизни.

Еще через три года я рожаю дочку Веронику, которая, конечно, становится папиной принцессой. И в день выписки из роддома моя подруга Даша обнимает меня и произносит:

– Я не могла себе представить лучшей жены для своего сына, чем ты.

Эти слова окончательно развеивают мои сомнения в том, что, возможно, Даша простила меня только ради того, чтобы не ссориться с Даниилом.

Он же теперь смотрит на меня с еще большей любовью. Наказывает с большим удовольствием. Любит жарко и жадно. Так, как умеет только мой любимый нахал. Мой Данечка. Сын моей подруги.