Санкции – херанкции…

Так вот, вернемся к нулевым.

Да, охотниц до моего молодого жаркого тела и бабла было немеряно.

Марианна чем-то цепанула.

Томная такая была.

Напоминала мне эту актрису, которая вечно с таким придыханием вещала, словно кончает на каждом шагу.

Заклинило меня. Что-то в ней было. Хотелось… защитить что ли? Закрыть собой. Такая чистая девочка была на первый взгляд.

Потом уже узнал, что и не девочка, и не такая уж чистая. Да, банально было по хрену. Мне нужно было, чтобы была моя. Чтобы ни одна падла не смела тронуть.

Забрал, присвоил.

А если по справедливости… это она меня присвоила. Вычислила как самого перспективного партнёра из окружения и дала себя завоевать.

Хитрая.

Только как-то так получилось, что на этом её миссия закончилась. Больше она ничего не смогла.

Ну да, родила сына. И матерью была вполне приличной.

Женой?

Ну так… Если, условно, с моей матерью сравнивать – никакой.

Если с бабулей… бабуля у меня та еще хулиганка. Эта женой хорошей точно не была. Зато всю жизнь оставалась и по сей день остается женщиной.

La femme (женщина).

В общем, что сказать? Сейчас, когда я пятый десяток радостно разменял уже могу признаться – сам во многом виноват.

Жалею ли о чём-то?

Смысл жалеть?

Дальше не стоит совершать ошибок.

Например, жениться.

А я и не собирался, в принципе. Я же женат?

Поэтому и не разводился, если честно.

Соберётся меня какая-нибудь ушлая девица захомутать, а у меня штамп в паспорте. Прости, дорогая, извини.

Это офигенно работает.

Оберег от самок.

Но не от всех.

Надежда. Рыжуля. Огненная une femme.

С ней штамп не сработает. Вернее, сработает не так, как надо.

А как надо, Алексей Иннокентьевич?

Сам вопрос задаю и сам же отвечаю.

Надо. До гланд.

Таких как Надежда надо брать тёплыми, присваивать, и в берлогу тащить. А там будь что будет.

Про баян она, конечно, просто в точку. Я аж прослезился хохоча.

А Манюня не вдуплила о чём речь. Ладно.

– Я детей позову завтракать?

– Детей? – у Марианны челюсть отвисла. – У вас что, и дети есть?

– Есть – отвечаем с Надей хором и смеемся от души.

Хрен его знает, почему рыжулин муж там дверь запер, но у меня одно большое желание, выписать этому мудаку премию.

Спасибо от сбербанка, блин.

За чудесный вечер, спокойную ночь и охренительное утро.

– Мам, тебе папа звонил.

Их на хер премию?

Глава 26

Самый странный завтрак в моей жизни. И веселый.

Дети, конечно, не всё понимают, но мы с Алексом, если сталкиваемся взглядами еле-еле можем сдержаться.

Супруга его, видимо, так толком ничего и не добившись просто сваливает. Сказав, что блины – это калорийная бомба, бекон – чистый жир, а вообще, в нашем возрасте надо есть кашу.

– Это в твоём возрасте, Маня, кашу надо есть, – нагло ухмыляется Харди, – а у нас с Надеждой всё нормально, да, рыжик?

– У меня – отлично, – пожимаю плечами улыбаясь. – Когда ешь завтрак после бурной ночи, калории не усваиваются. А жир женщине необходим, чтобы вырабатывать нужные гормоны. Либидо, фертильность, да, Алексей Иннокентьевич?

Подмигиваю Харди, который открыто ржёт. А его жена рот открывает как рыба – сказать ничего не может.

А сама себе думаю – вот как такие мужики как Харди связывают себя с такими бабами как эта Манюня? Ну, как?

Нет, понимаю, по молодости она, наверное, была очень даже ничего.

С другой стороны, да мы все по большому счёту по молодости ничего. Можно же было найти что-то более удачное? Или там прям любовь-любовь была? Почему-то не верится. Или залёт? Впрочем, моё какое дело?

Я сама-то тоже хороша!

Мне бы со своим браком разобраться, который реально браком оказался.

У меня вот, вроде, и любовь была, и мозги были и есть.

Ну, это я так думаю.

А любимый муж взял и поскакал радостно налево. Да еще с кем?

Господи, ему что, кроме Ларки больше никто не дал?

Знаете, вот обидно! Реально обидно!

Сейчас даже понимаю смысл того анекдота, когда муж жене показывает баб на корпоративе и говорит – эта любовница того, эта того, а в середине – моя. А жена ему отвечает – наша-то лучше всех.

Угу. Именно!

Лучше уж была бы хоть молодая и красивая чем вот это вот всё. Не так обидно.

Ну или влюбился бы что ли на старости лет?

Хотя, какая старость? Гусаров мой меня чуть старше, в самом соку мужик, как говорится.

Стандартная история. Седина в бороду, а бес…

Бес, туда куда не надо.

Жена Харди собирается уйти, с сыном так особо и не пообщавшись.

Артём только вышел, глаза протирает, не понимает, что тут вообще происходит. Шепчутся о чём-то с Полиной.

– Марианна, ты ничего не забыла? – спокойно спрашивает Алекс.

– Чего? – она сразу в позу.

– Ключи от квартиры верни ребёнку, ты же их у него прихватизировала?

– Он их забыл! – выдаёт с вызовом.

– А вернуть ты не могла? – Харди продолжает демонстрировать абсолютное спокойствие.

– А что ты на меня давишь? И вообще… развёл тут гарем непонятный. А я должна заботиться о том, чтобы мой сын рос в приличной обстановке.

– О себе позаботься, Маня, твой сын уже вырос.

– Это не значит, что нужно его развращать!

– Так, хватит, рот закрыла и на выход. Ключи мне.

– Я этого так не оставлю, Бестужев!

– И что же ты сделаешь? Обратись в Гаагский суд, говорят, помогает.

– Куда?

– Туда. Всё, Манюня, иди, дай пожрать спокойно. Тем более, так вкусно.

Да, блины удались. И бекон. И яичница, которую я успела пожарить, пока Харди со своей красавицей выяснял отношения.

Не представляла, что попаду в такую ситуацию, но страдать по этому поводу не намерена.

Намерена нормально поесть, раз уж готовила. И кофе выпить. Кофе машина у Алекса классная. У нас дома попроще.

Дома…

Дома муж объелся груш. Типа ждёт. Ну, наверное, ждёт, потому что от него куча пропущенных и сообщений во всех мессенджерах.

Волнуется, что ли?

– Мам, – тихо сказала мне Полина, когда передавала телефон, – Папа и мне звонил, и писал, я ничего не ответила, решила, что вы сами разберетесь.

Правильно решила, молодец.

Я написала ему – живы, здоровы, скоро будем дома. А то с него станется полицию вызвать. Опять начал трезвонить – выключила телефон. Обрыбится. Пусть посидит там один, подумает о своём