Подмигиваю в конце, чем кажется окончательно вгоняю её в ступор.

– То есть, мы просто будем спать? – недоверчиво уточняет.

– Просто будем спать, но-о-о! Если хочешь заняться, чем-нибудь другим, то я не посмею тебе отказать.

– Нет! Не хочу!

Она выхватывает из моих рук рубашку и уходит в ванную. Выходит уже одетой в мою одежду, и чёрт дери, она выглядит ещё сексуальнее, чем в обычные дни. Но я делаю вид, что она меня не волнует. Откидываю одеяло и приглашаю к себе в постель.

Диана покорно ложится на самом краю и натягивает одеяло до самого подбородка. И мне становится просто смешно от её действий.

– Иди сюда, не укушу.

Притягиваю её к себе и убираю волосы назад. Она выглядит максимально растерянной, не понимает, чего ждать от меня. И если честно признаться, я сам не понимаю что делаю и зачем.

– Расскажи, кто с тобой это сделал. – Прошу мягко, приглаживая место, где красуется синяк. – Не молчи, поговори со мной. Возможно я смогу помочь тебе.

– Зачем вам всё это?

Оба разговариваем шепотом и у каждого голос охрип. Её тянет ко мне, хоть она и сопротивляется, я это чувствую. Точно так же как и меня к ней… И боюсь, слишком поздно стало для меня, чтобы отпустить её без потерь…

– Может быть у меня есть на это свои причины?

Глава 20.

Я не понимаю его. То он надевает холодную бронированную маску, то переходит к мнимой заботе, на которую я и даже не знаю, как реагировать. Я словно стою под шлангом, из которого меня поливают водой переключая от горячей к холодной и наоборот, а вот угадать, какой режим будет следующий невозможно, и это изрядно выматывает. Но признаться честно, я чертовски устала в нем разбираться.

– Это сделал отчим.

Говорю правду, на что прокурор даже замолкает, наверное, он и сам не ожидал того, что я признаюсь и заговорю.

– Он сделал только это или что-то ещё? – в его вопросе скрытый явно подтекст об изнасиловании. Бессонов начинает нервничать или мне только кажется.

– Диана, не молчи?..

– Нет, он всего лишь меня избил.

Не выдержала больше, резко села в кровати, чувствуя спиной, что прокурор тоже не остался лежать.

– Ты так говоришь, будто такое нормально и в порядке вещей.

Сказать ему, что это и вправду так, было бы действительно сверх глупостью. Ведь не поверит, а если поверит, то посчитает меня совсем непригодной для дела и вышвырнет на улицу, а ведь я ещё даже не отработала выплаченные мне деньги. Зачем мне лишние проблемы?

– И что вы сделаете? – обернувшись в темноте, горько улыбаюсь, и даже хорошо, что в темноте не было видно моих слёз и горькой улыбки. – Пожалеете бедную эскортницу, а потом снова трахнете её, не забыв перед этим унизить новой порцией оскорблений?

– Зачем ты так? Я же помочь пытаюсь.

– А как иначе? Вы сами меня научили такому. Своему бездушию и холодности, поэтому не удивляйтесь так, и не делайте вид, что вы глубоко оскорблены моей реакцией на вашу внезапную заботу.

Ничего лучше не делаю, выбегаю из комнаты и нахожу местечко, устроившись поудобнее на подоконнике кухни, ничего лучше не придумав. Но Бессонов конечно же не оставит меня в покое и сразу же пошел за мной.

– Диана, вернись в кровать.

– Это приказ?

– Нет, это просьба. Я прошу тебя вернуться в кровать.

– Что ещё вы меня попросите? Сделать глубокий отсос завтра утром или любезно подставить вам попку? Это у вас такой новый вид извращений? Не приказывать, а "просить"? …

Бессонов медленно вздыхает, качая головой. Его рука, зацепившаяся за дверной косяк очевидно напрягается. Я вижу, что он и сам устал от этого, но в чем проблема просто прогнать непослушную девчонку и спокойно себе отдохнуть, чем возиться с ней?

– Диана, я конечно признаю, что был мудаком и не всегда обходился с тобой по джентельменски, но это немного переходит границы, ты так не думаешь? Или я переходил какие-то видимые черты с тобой в постели? Ничего же из того, что ты озвучила, я не сделал. Хотя мог бы.

– Могли бы. И это ещё больше меня подкупило… – выдохнула тихо, прежде чем прикусила себя за язык, поняв, что сболтнула лишнего.

Прокурор застывает так, будто потрясен до глубины души и я понимаю, что он услышал.

– Что?

– Ничего.

Быстро качаю головой и горя от стыда убегаю обратно, радуясь, что он не успел меня перехватить. Потому что судя по его выражению, осознание было близко и оно пришло бы к нему с секунды на секунду.

Плюхаюсь в кровать и натягиваю одеяло по самый подбородок, зарываюсь в него носом, прячась от мира и изо всех сил дышу, стараясь уснуть. Бессонов возвращается минут через десять, когда меня уже одолевает дремота. Тихо ложится рядом, притягивая к себе и обнимая сзади. И когда он меня обнимает, ложа теплую ладонь мне на живот, я совсем не сопротивляюсь… Только чувствую, как сердце все чаще и чаще отбивает удары. А ведь там, в животе находится наш малыш, о котором он совсем ничего не знает.

***

Эта ночь показалась мне на удивление спокойной. Я спала как убитая, а рано утром, проснувшись от несильного шума, обнаружила, что прокурор собирается на работу, стоя перед зеркалом в спальне и возясь с галстуком, который все никак ему не поддавался.

– Доброе утро, – заметив, что я проснулась, проговорил он встречаясь со мной взглядами в отражении зеркала.

– Доброе, – ответила тихо, отведя глаза в сторону. Почувствовала себя неловко, заливаясь несильно румянцем. Что-то между нами изменилось после вчерашнего вечера, и я сейчас не про секс.

Закончив с галстуком, прокурор вытянул из кармана брюк что-то громко звякнувшее, я не успела увидеть что, и подошёл ко мне.

– Ключи для тебя, – он положил их рядом со мной на тумбочку. – Мы вчера так и не поговорили об этом, и я не успел озвучить, но эту квартиру я снял для тебя. Оставил тебе карту, пин код вышлю смс-кой, и ради Бога, купи себе уже наконец какие-нибудь вещи. Платья, туфли,