Он уловил запах сигаретного дыма и удивился. Ни Элеонора, ни Николай не курили. Похоже, в квартире гости.

— Приветик. — Николай улыбнулся ему, как старому знакомому. — Ты вовремя подъехал.

— Разве?

— Только я тебе ничего не говорил! — Инвалид понизил голос до шепота и поднес палец к губам.

— Само собой. А в чем дело?

— Тут твой конкурент…

— Не понимаю.

Улыбка на узком лице Николая была лукавой и в то же время какой-то грустной.

— К ней этот мужик уже второй месяц ходит… — И он показал на дверь гостиной.

Из ванной выглянула Элеонора в легком серебристом халате, который был так хорошо знаком Виктору. Она всегда надевала его после ванны.

— Коля, с кем ты тут шепчешься? Кто пришел? — Она всмотрелась в полумрак прихожей и, разглядев Виктора, сдавленно ахнула: — Ты?.. А почему не предупредил?..

— Прости, я сегодня забыл.

Элеонора стояла в полосе света, и Виктор отчетливо увидел на ее лице выражение досады. Через секунду досада сменилась улыбкой. Как ему показалось, несколько натянутой.

— У меня тут продюсер, — шепотом сообщила она, кивая на полуоткрытую дверь в гостиную. — У нас важный разговор насчет съемок нового фильма. Ты знаешь, мне предлагают роль!

Николай положил руки на колеса.

— Ну, я поехал к себе, — сказал он и покатил по коридору. — У меня сегодня три новых видеокассеты, надо их посмотреть. — Оглянувшись на Виктора и жену, Николай свернул в свою комнату, и дверь за ним закрылась.

— Представляешь, какая удача? — продолжала ворковать Элеонора. — Я уже десять лет нигде не снималась, даже больше, чем десять, и вдруг такая возможность…

Виктор направился к двери в гостиную, но Элеонора, опередив его, все с той же приторной улыбкой закрыла ее перед самым его носом. Виктор все же успел заметить полного лысого мужчину, сидевшего перед столом, на котором стояли тарелки с закусками, бутылка и большой букет цветов.

Элеонора досадливо вздохнула, передернула плечами. Улыбка как будто приклеилась к ее обильно накрашенному лицу.

— Только ты не подумай что-нибудь, это не любовник, — прошептала она, оттесняя Виктора от двери. — Говорю тебе, это продюсер кинофирмы…

Ясно было, что она лжет. Об этом свидетельствовал хотя бы этот халат, под которым, как прекрасно знал Виктор, ничего не было.

— Рад за тебя, — сказал он сухо.

Она бросила на него быстрый испытующий взгляд, пытаясь понять, не скрывается ли за его словами что-то еще.

Виктор сохранял невозмутимость.

Узнай он о ее любовнике еще неделю назад, с ним случился бы нервный срыв. Неизвестно, что бы натворил он тогда. Может, избил Элеонору. Или подрался с ее мужчиной. Но сейчас он был совершенно спокоен, и это даже удивляло его самого. Выходит, не было у него любви к ней. Не было!

— Это действительно удача, поздравляю, — добавил Виктор, раздвинув губы в вежливой улыбке.

— Поэтому, дорогой, лучше подъезжай ко мне завтра. Сегодня я занята.

— Я завтра не могу.

Услышав этот холодный ответ, Элеонора насторожилась, пристально посмотрела на него. Похоже, он ей не верит.

— Извини, что так получилось, — промурлыкала она, коснувшись его руки. — Но что я могла поделать? Утром он улетает в Италию, и у нас уже не будет времени с ним…

— Это кто тут улетает в Италию? Вы? — Дверь гостиной раскрылась, и на пороге показался «продюсер». Его лицо раскраснелось от выпитого. В руке он держал дымящуюся сигарету.

«Этот тип чувствует себя здесь, как дома», — отметил Виктор, увидев на ногах толстяка те самые тапочки, которые надевал он сам, когда приезжал к Элеоноре.

— Семен, это Виктор Владимирович, адвокат. Он ведет мое дело в суде…

— Очень приятно! — улыбнулся толстяк, протянув руку. — Самойлов Семен Константинович. Предприниматель.

Мужчины обменялись рукопожатием. Толстяк улыбнулся еще шире.

— Занимаюсь автомобильным бизнесом, — доверительно сообщил он. — Если возникнут проблемы с машиной или с ГАИ, обращайтесь прямо ко мне…

— Благодарю вас.

«Продюсер!» — мысленно расхохотался Виктор и стиснул зубы, сохраняя маску вежливости.

Самойлов затянулся сигаретой, выдохнул дым.

— Вы, стало быть, в Италию? А мы с Норочкой летим в Испанию… — И он сделал плавное движение рукой с зажатой в ней сигаретой. — Проведем пару недель в Коста дель Браво, а потом махнем в Мадрид.

Покосившись на Виктора, Элеонора взяла толстяка под руку.

— Семен, пожалуйста, оставьте нас на несколько минут. Нам с адвокатом надо обсудить некоторые юридические вопросы.

За Самойловым закрылась дверь. Они остались одни в полутемной прихожей.

Виктор молчал. Элеонора прошлась, нервно прищелкивая пальцами, и вдруг беззвучно расхохоталась. В ее смехе было что-то истерическое.

— Нора, ты зря переживаешь, — сказал Виктор. — Я все понял и не имею к тебе никаких претензий.

— Что ты понял, дорогой? Что? — Смеясь, она прикрывала рот рукой.

— Что я здесь лишний. И совсем необязательно называть меня «дорогим».

— Ты, конечно, уже готов подумать бог знает что!.. А впрочем, извини, я пошутила насчет продюсера… Хочешь выпить?

— Я за рулем.

В комнате Николая работал телевизор. Оттуда доносились звуки стрельбы и рев кинобоевика.

Элеонора внезапно перестала смеяться и, подойдя вплотную к Виктору, обдала запахами духов и свежевымытого женского тела.

— Не говори ерунду, ты для меня совсем не лишний, — прошептала она и как бы невзначай отвела полу халата на груди. — А я для тебя? Я ведь для тебя тоже что-то значу, да?

— Желаю приятной поездки. — В голосе Виктора звучал металл.

Она закусила губу.

Расставаться с таким красавцем, как Виктор, ей не хотелось. В отличие от него, к Семену она вообще не испытывала никаких чувств. Ей нужны были только его деньги. За то время, что они были знакомы, он истратил на нее даже больше, чем ей прислали из Бельгии родственники Николая. Разумеется, она была бы дурой, если бы упустила такого мужчину!

«Надо же, как не повезло! — мысленно простонала она. — Если бы Виктор не пришел сегодня так неожиданно, то все продолжалось бы по-прежнему. У меня были бы и тот и другой…»

— Прошу тебя не звонить мне больше. Он шагнул к двери. — Теперь я понимаю, что наши отношения с самого начала были ошибкой.

— Я жертва обстоятельств, поверь! — произнесла она трагическим шепотом. — Неужели ты так и уйдешь? — Она протянула к нему руки, как бы стремясь удержать. — Я же люблю тебя!

— Потише, Нора, а то Семен может услышать.

При виде усмешки на его лице она внезапно успокоилась. Ей стало ясно, что надеяться не на что.