— Отпусти Лину! Не позволю сломать и ей жизнь, как мне когда-то ее поломали вы с моим отцом! — Выдохнула она омертвевшими губами.

— Уйди с дороги! — Угрожающе прорычал Куприянов. — Знай свое место, пустышка! Не смей лезть в мои дела!

Нина Николаевна побледнела еще сильнее, сравнявшись цветом с белоснежной рубашкой супруга, но с места не сдвинулась:

— Отпусти дочь!

— Она тебе не дочь! — Скривившись, бросил глава семейства и усмехнулся, глядя как от его слов застыли обе женщины, а у Василины вытянулось лицо и задрожали губы:

— Мама, что он такое говорит?

— Да, скажи ей! — Подначил Куприянов, отпустив, наконец, руку дочери и взъерошил пятерней короткие волосы. — Расскажи ей всю правду о нашей “благополучной” семье!

Мужчина рванул ворот рубашки, словно он его душил и бросив:

— Делайте, что хотите! — ринулся в прихожую и как был, раздетый, хлопнув дверью, ушел. А Нина Николаевна молча опустилась на кресло, бездумно глядя в пустоту.

Василина замерла, оглушенная фразой, брошенной сгоряча отцом.

— Мам, что за чушь сейчас ляпнул отец? — Она передернула плечами, словно хотела сбросить с плеч липкую ложь и присела перед Ниной Николаевной на корточки:

— Скажи! Это ведь неправда? Ты моя мама!

Женщина вздохнула и тяжело подняла затуманенный слезами взгляд на девушку:

— Это правда, доча. Не я тебя родила. Наверное, пришло время рассказать тебе историю о “счастливом” браке семьи Куприяновых.

Она встала. Прошла к небольшой мобильной барной тележке. Открыла графин с кроваво красной жидкостью и плеснула в широкий бокал. Сделала несколько медленных глотков и только после этого начала говорить:

— Ты же знаешь, что наша семья Мазуровских, твой дед и твоя бабушка всегда принадлежали к так называемой, творческой богеме. С самого детства нас с сестрой окружали интересные, талантливые люди. Мой отец спал и видел, как его дочери станут знаменитыми артистками. С детского сада мы с Ленкой всегда в чем-то участвовали — маленькие сценки, танцы, миниатюры, конкурсы. Потом были студии — танцевальные, балетные, юного артиста. Просто погулять не было времени, не говоря уже о том, чтобы подружиться с мальчиком. За каждым нашим шагом зорко следили, за каждую неудачу наказывали, забывая о поощрениях. К слову сказать, что наши увлечения нам обеим нравились, поэтому мы старались изо всех сил. Но вот настала юность и все изменилось.

Кровь не водица, а гормоны не солдаты. Им не прикажешь стоять смирно! Первой влюбилась я. Толя был очень красивым молодым человеком, с хорошими манерами, щедрым и обаятельным. Мы познакомились с ним на поэтическом вечере, куда нашу семью пригласили папины друзья артисты. — Нина Николаевна вновь замолчала, медленно вращая бокал с вином, а сделав маленький глоток, продолжила:

— К тому времени я уже закончила балетную школу с очень хорошим потенциалом и мне сделали предложение выступать в довольно известной труппе, что гастролировала по стране. До примы мне было еще далеко, но в составе труппы я стала мелькать на страницах газет, на обложке журналов. Стала популярной и востребованной на различных вечерах, где частенько сталкивалась с объектом своей любви.

И мой интерес не остался незамеченным. Анатолий предложил встречаться. Если ты любишь, то поймешь меня, дочка. Чувство, когда за спиной вырастают крылья, а мир раскрашивается словно радуга, невозможно передать словами. Его нужно ощущать. Это именно то состояние, что я тогда испытывала. Все мысли были заняты Толей. Каждую минуту я старалась быть с ним. Естественно, что в один прекрасный миг я не устояла перед его обаянием и нежностью. И вскоре мое “падение” стало заметно. — Женщина вздохнула. — Но тогда мне было море по колено. Я любила и считала, что любима.

Правда открылась, когда Лена призналась, что ждет ребенка от Анатолия. Для меня это был удар под дых. Отец был в ярости. Обе его надежды вот-вот должны были потерпеть крах. Срочно собрался семейный совет. Пришел и Толя. Когда же отец налетел на него с кулаками, тот не защищался и получив кулаком по лицу, только вытер носовым платком кровь с разбитой губы и прямо посмотрел на старшего Мазуровского.

— Я хоть сейчас готов жениться на вашей дочери! — Заявил он.

— На которой? Или на обеих? — С ехидцей спросил его мой отец.

— На Лене. Я люблю ее!

От его слов я умерла на месте, а Ленка засмеялась:

— Зато я не люблю тебя! И замуж за тебя не пойду!

Отец вновь побагровел, вперив в сестру испепеляющий взгляд:

— А спать с ним любила? На случку к нему бегала?

— Коля! — Возмутилась моя мама от такого грубого сравнения.

— Что, Коля? Как еще обозначить их действия? Обе! Обе спали с одним мужиком! А этот гусь хорош! Любит он, значит, одну, а обрюхатил обеих! Как это понимать, молодой человек? Не мог своего “друга” удержать в штанах?

— Я просто пожалел Нину, потому что она страдала. Она любит меня. — Усмехнулся Анатолий.

— Это так? — Повернулся в мою сторону отец, а я не могла вымолвить ни слова. Слезы меня душили. Приходилось все выше и выше задирать подбородок, чтоб они не выкатились из глаз. Наверное со стороны это казалось гордостью, но на самом деле я была морально растоптана. Видимо мое молчание посчитали согласием, потому что отец выдал:

— В общем так, свадьба состоится по любому. С той или другой, мне неважно. Но ты, Анатолий, все равно станешь нашим зятем, иначе пожалеешь, что связался с семьей Мазуровских!

Лина видела, что исповедь матери дается с трудом, но прервать ее или сбить с мысли каким-либо вопросом, не решалась. Поэтому, как села в кресло, так и сидела, боясь пошевелиться. А Нина Николаевна все продолжала говорить:

— Свадьба