Слышу, по броне что-то застучало. Я сначала подумал, что это камушки с гор посыпались. Тут "полкан", как заорет: «Стреляй из пушки. Что сидишь?». А сам с автоматом к бойнице и давай "поливать" в сторону гор. Я башню разворачиваю в ту сторону, куда он стреляет. В прицел смотрю и не вижу ничего. Только горы. Откуда бьют, не пойму. Тут, рядом с "бэтом", взрыв бахнул от гранатомета. "Полкан" орет: «Че смотришь, стреляй!». Ну, я примерно прицелился в направлении, куда бьют трассера от "калаша" полковника, и давай из пушки "мочить". Педальку только жму и гору "поливаю". Вижу в прицел только фонтаны от разрывов на горе. Гильзы звенят. Внутри все в дыму. Глаза режет, щиплет. Пацаны только "кассеты" успевают подавать и перезаряжать. Когда из боя вышли, я двадцать пробоин в броне насчитал.
– Не горели? – спросил я, уже заранее переживая за ребят.
– Не, не горели. Сам не знаю, как, так вышло? – спокойно ответил Руслан и пожал широкими плечами. Затем улыбнулся и продолжил. – Испуга сильного не было, потому что, видимо, еще не осознавал тогда до конца. А вот, когда второй раз "вляпались", вот тогда меня трясло всего. Шли колонной, первую машину подорвали. Колонна встала. Тогда нас и начали "поливать" с гор. "Полкан" из брони тогда выпрыгнул, схватил "ручник" и давай "работать" вовсю. Я весь боекомплект расстрелял, схватил автомат и тоже выпрыгнул из "брони". Сразу упал за колесо и давай также "работать" по горе. Тогда уже, примерно видел, куда надо "поливать". Да и "полкан" трассерами "подсвечивал" цели. Он молодец! Опытный мужик был, да и за нас всегда горой стоял. Потом, когда вернулись в расположение, полковник глянул на меня. А у меня руки ходуном ходят. Налил полстакана водки и говорит: «Пей!». А я и не пил до этого спиртного никогда. Смотрю на него, а он мне снова: «Пей!» и тянет стакан. Я взял его, сразу залпом выпил и тут же "поплыл".
Руслан снова весело рассмеялся, и глаза его заискрились. Я посмотрел на лицо парня, и мне тоже стало как-то весело. Потому что я знаю, что это такое. Когда Руслан отсмеялся, я спроси у него:
– Часто в боях приходилось участвовать?
– Да, нет. Ну, вот эти два, да еще потом парочка. А так, иногда на "зачистки" выдергивали. У нас раз, на одной из них, пацаненок погиб. Заходили во двор, а он "растяжку" не заметил. Его взрывной волной откинуло на "броню". Прикинь, ни одного осколка не поймал.
– Как, так? Ведь, там же разлет во все стороны? А как, тогда погиб? – сильно удивился я, в душе сочувствуя этому парню и его родным.
– Он, в принципе, сам виноват. Из "брони" выпрыгнул, а «сферу» не надел. Вот его и "припечатало" головой к "броне". Прикинь, у него череп на пополам раскололся. Девчонка-медсестра молодец, помогала ему до последнего. Руками держала половинки. Сама сидит с ним и иногда сознание теряет. Правильно, ей всего лет восемнадцать на вид было. У нее это, в первый раз такое. Сознание теряет, а сама руки не разжимает. В общем, молодец девчушка! Наш парень еще четыре часа за жизнь боролся, не умирал. В вертолете умер, когда они летели в госпиталь. – проговорил Руслан, и лицо его стало мрачным, а в глазах появилась какая-то грусть, тоска что ли? Он замолчал и задумался.
Я понял, что в этот момент, он в душе снова переживает те трагические моменты. Видимо воспоминания были очень сильными. Правильно, ведь ему, тогда было всего девятнадцать лет. Мальчишка, можно сказать.
В этот момент, я тоже задумался. А ведь и вправду, сколько мальчишек прошли через этот ад и пекло. Сколько не вернулось их домой. Вроде бы и мирное время. А мальчики получали реальный боевой опыт. Как их деды и прадеды в Отечественную войну. Сколько сейчас ходят рядом с нами, таких мальчишек, которые в одночасье стали настоящими мужиками. Которые не побоялись. Которые пошли в пекло, а не прятались за мамкиной юбкой, мотая сопли на кулак. Которые смогли и выстояли.
Мы сидели и молчали, каждый из нас думал, о чем-то, о своем…
Просто нужно понять
В военном училище, нам прививали, ненависть к врагу, уничтожение противника, выполнение поставленной задачи любой ценой, и еще многое другое…
Также, нас учили рукопашному бою. Конечно, на уровне мотострелков, потому что у меня было училище не спецназа или ВДВ, или каких-то там особых подразделений. У нас было все намного проще. Но нас все же учили, и мы должны были знать хотя бы элементарные приемы самообороны. Иначе, как ты сможешь защищать людей, семью, мать…
Как-то раз, на одном из занятий, проводимых лично командиром роты, нас вывели на плац. Командир, не разводя нас по шеренгам, назвал две фамилии курсантов, чтобы они вышли из строя.
Я сначала не понял, почему они? Вышли два курсанта, которые были наиболее слабыми из нас. Это касалось, что физической подготовки, что моральной. Я стоял в строю и заинтересовано смотрел на эту сцену.
Курсанты, как положено вышли на два шага вперед и развернулись лицом к строю. Я еще помню, что внимательно посмотрел на них. Почему-то, эта картина осталась в моей памяти. Простые зимние шапки, шинельки, солдатские рукавицы.
Стоят такие два воробушка и смотрят на нас – сто пятьдесят человек. Руки по швам, как положено. Только глазками хлопают и растерянный взгляд.
Ротный подходит к ним и резко отдает команду:
– Рукопашный бой!
Они разворачиваются друг к другу и растерянно смотрят, один на другого. Ротный орет:
– Что, непонятно? Я сказал, рукопашный бой!
Курсанты подходят друг к другу, на вылет руки, и опять стоят. Ротный "подлетает" к ним и опять кричит:
– Что, неясного, я сказал! Рукопашный бой!
Они снова смотрят друг на друга, не решаясь ударить друг друга первым. В глазах растерянность и непонимание. Тогда, ротный подходит к первому из них, берет его за руки и говорит:
– Сожми кулак!
Курсант беспрекословно выполняет приказ. Ротный, этим сжатым кулаком, бьет в лицо другого курсанта, при этом, сам направляет руку. Второй курсант, от удара в лицо, отходит на шаг назад. Останавливается и растерянно начинает озираться по кругу, потирая ушибленное место. Смотрит несчастными глазами, пытаясь, найти поддержки у нас.
Мы все стоим, как вкопанные. Смотрим, что будет дальше. Если честно, то у меня начала закипать кровь! Но, армия, на то и армия, мы должны контролировать себя и сдерживать свои эмоции.
Что я чувствовал в этот момент? Не знаю…
