Я набираю номер Ксюши, надеюсь она не на процедурах Аркадий Павлович сказал что пару дней он будет ее осматривать.

– Привет, – говорю я и замолкаю, не знаю что и сказать, почему-то все слова исчезают остается только желание слышать ее голос, такой нежный, такой певучий.

– Данилов! Я тебя убью! – возмущенно кричит Ксюшка мне в ухо, так, что мне даже приходится отодвинуть телефон и наслаждаться издалека.

– За что? – возмущаюсь я

– Этот профессор из меня уже всю душу вытряс! – жалуется она, – я только кровь пять раз уже сдавала, не говоря уже об мрт и другой фигни. Я чувствую себя лабораторной крысой. Я устала так, как после родов не уставала!

– Ксюш, ну он лучший! Он ребят из нашей команды после сложнейших переломов на ноги ставит, я ему полностью доверяю.

– Ох, – вздыхает она, – ну ладно потерплю, как Артем?

– Все хорошо у нас, – гордо отвечаю я, – мы сегодня одни оставались и даже какали!

– О как? Сами? – удивленно говорит Ксюша

– Ага, киваю я, – хотя подруга не может меня видеть, – зря ты говорила что я безответственный, я очень ответственный.

– Ну…хорошо…

– Хочешь я приеду? Поддержу? – осторожно спрашиваю я.

– Нет, Дим, не надо, – говорит Ксюша немного помолчав, – тем более меня сейчас опять куда-то потащат, пятнадцать минут на обед дали.

– Ну тогда ешь быстрее, – говорю я, стараясь скрыть свое разочарование, – наедай щеки.

– Да ну тебя, Данилов, – бросает она и отключается.

– Димочка,– зовет меня Аксинья Георгиевна, очень мне не нравится это обращение, но не поспоришь со старушкой, опасно. Ксюха характером в нее пошла, такая же боевая.

– Да, Аксинья Георгиевна, что-то нужно? – я выхожу из комнаты.

– Я пойду к соседке, на десять минуток, а ты пригляди за Артемкой, – говорит она.

О, нет! Моя надежда немного вздремнуть рассыпается прахом! И когда это бабуля успела с соседкой познакомиться?

– Хорошо, – уныло говорю я.

Вчерашняя игра в хоккей Темыча уже не привлекает. Поэтому мы стащив все подушки и одеяла на пол, строим себе вигвам, раскрашиваем лица Ксюхиной косметикой, ловим бледнолицых и раскуриваем трубку мира, склеенную из Ксюхиных бигудей. За этим занятием, через два часа, нас и застает бабушка.

Глава 17

Ксюша.

– Аркадий Павлович, ну когда уже операция? – спрашиваю я своего эскулапа.

– Ух, какая вы шустрая и смелая, – смеется доктор

– Я устала от обследований, – вздыхаю я, – и от неизвестности. Прошло уже два дня, а вы ничего мне не говорите о состоянии моей спины.

– Терпения, милочка, немного терпения, – мурлычет врач, – знаете, когда художник пишет картину, он наносит казалось бы непонятные хаотичные мазки и если смотреть процесс, то ничего не понятно. А вот уже когда картина закончена, мы можем любоваться прекрасным изображением, так и здесь, мне нужно очень много данных, чтобы собрать их воедино и увидеть целую картину. Думаю к завтрашнему утру все будет готово, – доктор уходит, и тут же дверь открывается снова.

– Привет! – в палату вбегает Артемка, я ожидаю увидеть бабулю, но следом важно входит Димка.

– Что это у тебя? – я удивленно смотрю ему за спину.

– Рюкзак, – он поворачивается, показывая кокетливый розовый рюкзак для мам.

– Ты взял мой рюкзак? – я удивляюсь безмерно, так непривычно видеть брутального Димку с женским рюкзаком.

– Очень удобная штука оказалась, – говорит он, – куча кармашков, ты не знаешь, синие есть такие?

– Надо поискать, – говорю я, сдерживая смех.

– Зря ты смеешься, Бабушкина, – укоризненно качает головой друг, – знаешь каково это, когда на улице случается казус, а у тебя даже влажных салфеток нет.

– Знаю, – киваю я, – именно после этих казусов я и приобрела рюкзак. Хотите сок? Только принесли, но мне он уже не лезет.

– У нас свой, – говорит Димка и достает из рюкзака баночку с соком, – видишь, гипоаллергенный, до трех лет, свежий, – показывает мне этикетку.

– Ага, вижу, – киваю пристыженная, как я могла предложить ребенку больничный сок. Мать называется!

– Темыч, иди сюда, – командует Димка и Артем послушно подходит.

У меня аж челюсть падает.

– Как у тебя это получилось?!

– Я победил дракониху из четвертого дома, научил его играть в хоккей, ловить бледнолицых и курить трубку мира, – Димка загибает пальцы, – и теперь я не димка, а Димон.

– Ну ты крут! – восхищенно говорю я.

– Я же тебе говорил, я справлюсь, ты главное лечись, – Димка кладет руку на мою ладонь.

Мы на мгновение замираем, но Артем аккуратно снимает руку Димки, аккуратно кладет рядом, грозит ему пальчиком. Ну хоть не орет на всю больницу.

– Да, – разочарованно говорит друг, – с ревностью еще работать и работать.

Они проводят у меня весь день, мы гуляем по больничному двору, много смеемся и мне так хорошо! Даже предстоящая операция не так пугает. Похоже Димка слово держит и старается наладить контакт с сыном.

На следующее утро меня ни на какие анализы не ведут, а доктор не приходит.

– А Аркадий Павлович где? – спрашиваю я медсестру,

– Уехал в столицу по какому-то срочному делу, – говорит она.

– Вот те раз, а как же я? – я расстраиваюсь.

– А что вы? Вы лежите, отдыхайте, мы вам витаминчики пока поколем.

– А может я домой пойду? А как доктор вернется, так сразу назад?

– Исключено, – строго говорит медсестра, – Аркадий Павлович сказал беречь вас как зеницу ока. Да он быстро, сказал, пару дней всего.

Не появляется доктор и на следующий день и через день. Бабушка, Димка и Артем навещают меня каждый день, приносят мне вкусняшки. Пару раз приходила моя заведующая, отчитывалась о делах на работе.

– Ксюх, ты чего такая грустная? – спрашивает меня Димка, пока Артем с бабушкой плетут венок из одуванчиков неподалеку.

– Все хорошо, – говорю я, – я рада, что у всех все хорошо, обидно, что сижу здесь как принцесса в заточении.

– Хм, тебе скучно, – догадывается он.

– Еще как, я вообще никогда не валялась столько времени. А еще ожидание это, когда твой профессор