А затем и вовсе подвинулся так близко, что Микасе едва могла пошевелиться, и незаметно опустил руки под стол. Она краем глаза посмотрела на его совершенно непроницаемое лицо и вновь перевела взгляд на Жана — тот начал оживленно рассказывать о том, как Конни стошнило прямо в коридоре. Стало вновь так жарко, что ей почудилось, будто собственное тело превращается в тающий свечной воск.

Не желая вдаваться в крайне неаппетитные подробности вчерашнего вечера, Аккерман перевела взгляд на свою порцию картофеля, не зная, как вести себя рядом с ним. Капитан невозмутимо потянулся к графину, налил себе воды и вновь опустил руку под стол. А в следующий момент твердые пальцы коснулись ее бедра.

Микаса замерла, испуганно впившись взглядом в тарелку, не находя в себе сил зачерпнуть новую порцию сжатой в руке ложкой.

Ладонь медленно скользнула выше, слегка сжимая ее ногу: тепло прикосновения чувствовалось даже сквозь плотную ткань форменных брюк. Мир неожиданно сузился только до них двоих, до собственной кожи, полыхающей под его пальцами. Дыхание предательски сбивалось: Микаса покосилась в сторону капитана. Воздух сделался плотным, густым, ощутимым кожей. Серые глаза хитро блестели, разглядывая ее лицо, и этот взгляд почему-то отозвался тяжелой пульсацией внизу живота.

Стоило ладони двинуться выше, как Микаса сжала бедра; тихий выдох сорвался с ее губ от ощущения давления на горящую в возбуждении плоть.

— Ты оставила меня без рубашки, — на грани слышимости сказал капитан, поднеся к губам стакан с водой.

Выглядел и вел он себя так, будто ничего не происходило.

— Вы же испортили мою, — прошептала она, сжимая его пальцы между ног, не позволяя двинуться дальше, — у меня не было другого выбора.

Капитан усмехнулся и, сжав ее бедро еще раз, аккуратно убрал руку.

— В следующий раз хотя бы разбуди меня, — спокойно добавил он, разламывая хлеб и протягивая ей небольшой кусочек.

В следующий раз?