* * *

Вот уже неделю девушка вновь жила дома, однако чувствовала себя чужой среди знакомой обстановки. Пару раз попыталась заняться уборкой, но Нина Николаевна её отругала, заявив, что это дело клининговой компании. Вымыть посуду за собой ей не позволила домработница Анна Семёновна, в обязанности которой входило приготовление еды и сервировка стола. Поэтому Лина ходила по дому призрачной тенью, не зная, чем заняться. С универом сложностей не возникло, ведь сломанная рука давала медотвод и Лина бы радовалась такой возможности, если бы жила с Валентином. Дома же на неё давили даже стены и девушка попыталась отвлечься посещением лекций, но и в этой малости ей было отказано. Отец категорически запретил появляться в университете.

— С деканатом я договорился, хвостов у тебя не будет, зачёты поставят автоматом. Вот поправишь здоровье и хоть заучись! — Поставил её перед фактом Анатолий Игоревич. — Мне нужна здоровая дочь!

Но Лина догадывалась, что дело не в здоровье. Просто отец лишний раз подстраховался от неожиданных встреч, создав вокруг нее искусственный вакуум.

Лина на этот выпад отца промолчала. Она практически перестала разговаривать с ним, отгородившись безразличием и холодностью. Старалась не пересекаться, а если всё же сталкивалась, то быстро исчезала из его поля зрения.

"Доброе утро!" — Если встреча происходила утром за завтраком.

"Добрый вечер. И спокойной ночи." — Если это было после возвращения Куприянова с работы.

С матерью тоже были натянутые отношения. Всё их общение сводилось к односложным вопросам и таким же ответам с обеих сторон. Обе понимали, что долго так продолжаться не может, но первый шаг делать никто не спешил.

Вдобавок ко всему, Василину стало часто подташнивать, но она списывала недомогание на нервный срыв и недавнее сотрясение мозга. Девушка похудела, осунулась и уже не походила на ту бойкую себя, что могла словесно заткнуть за пояс любого парня.

А по ночам ей снился Валя и Василина, просыпаясь, подолгу плакала в подушку, разрываясь между чувством вины и любовью. Телефона она лишилась. Куприянов не торопился вернуть его дочери, опасаясь подвоха с её стороны, поэтому она не могла даже пожаловаться единственной подруге и спросить совета, как быть дальше. Её полностью изолировали, отделив прошлую свободную жизнь, от нынешней дорогой и благополучной , заперев в золочёной клетке. То, что она до встречи с Валентином жила именно так, как сейчас и ей, вроде как, нравилась такая жизнь, теперь вызывала протест и тоску по свободе. Однажды обретший крылья, уже не сможет довольствоваться лишь землей, мечтая о небе. А Валя для нее и был тем самым небом, без которого она уже не могла жить. И запертая в четырех стенах, медленно таяла. Девушка понимала, что у отца есть какой-то план по отношению к ней, но разгадать его пока не получалось.

План же отца начал вырисовываться спустя неделю заточения, когда Куприянов старший осчастливил родных тем, что решил устроить небольшой семейный ужин. На вопрос Василины о причине сего мероприятия, Анатолий Игоревич раздраженно ответил дочери:

— Мне уже нужен предлог, чтобы пригласить друзей? Или я обязан давать отчет по этому поводу?

И Лина, пожав плечами, уже собиралась молча удалиться в свою комнату, как отец добавил:

— Я пригласил на ужин своего непосредственного начальника — генерального директора ОАО с женой и сыном.

Тут уж не сдержала любопытства Нина Николаевна:

— Зачем?

На что глава семейства хмыкнул, загадочно улыбнулся и ответил: " В своё время узнаешь!"

Мать тоже лишь пожала плечами и больше не стала задавать вопросы. Она давно привыкла к тому, что муж всеми силами пытается пробиться наверх, чтобы открыть свою сеть магазинов. Благо, опыта уже достаточно и полезными знакомствами обзавёлся. И то, что Генеральный относился к нему по приятельски, несколько выделяя среди других, вселяло в Анатолия Игоревича надежду на что–то большее, чем просто хорошие отношения с начальством.

Василина до сего дня не обращала внимания, как себя ведет отец по отношению к более успешным людям, а теперь, глядя на то, как суетится Куприянов пытаясь показать себя лучше, чем есть на самом деле; как без конца потирает руки, словно умывает их, ей стало противно. Двуличный.

— Девочки, не подведите меня! — в который раз наставлял он жену и дочь накануне мероприятия. — От этого ужина зависит очень многое! Особенно, это касается тебя, Василина! — Он сделал ударение на местоимении и бросил сердитый взгляд, повернувшись к девушке. — Улыбайся, пожалуйста! И сделай что— нибудь со своей бледностью! На мертвеца похожа! — В сердцах закончил он, отправляясь утром на работу.

Присутствовавшая при этом разговоре Нина Николаевна, подозрительно посмотрела на дочь, но так ничего и не сказав, отправилась переодеваться для шопинга. Ведь ради этого случая Анатолий Игоревич выделил им неограниченный кредит, разрешив не стеснять себя в покупках. Чтобы, так сказать, предстать перед гостями во всём блеске. И даже настоятельно рекомендовал дочери посетить косметический салон и сделать прическу (конечно, под зорким взором Нины Николаевны). Он катастрофически боялся, что дочь ослушается и все же сбежит. А это никак не входило в планы мужчиныи категорически расходилось с его желаниями.

У Лины желания тоже поменялись. Если ей раньше очень нравилось ходить по модным бутикам и в числе первых щеголять новинками от известных брендов, то сейчас её мысли были заняты одним — как незаметно от матери дать знать о своей беде подруге Фае. Девушка была уверена, что та обязательно найдет способ связаться с ней и сможет вызволить из этого ада. Василина надеялась, что если она просто уедет в деревню к подруге, ни к Вале, а именно к Фае, отец не станет преследовать любимого. Ведь она же держит свое слово, не возвращается к нему, хотя все мысли ее только и заняты парнем с горячими руками и обжигающими поцелуями.

Как он там? Наверное считает ее предательницей! Проклинает! А может быть уже забыл и крутит любовь с другой… Лина медленно двигалась вдоль ряда вешалок, рассеянно перебирала новую коллекцию платьев от Оскара де ла Рента и незаметно наблюдала за увлеченной шопингом матерью.

Вот Нина Николаевна скрылась в