class="p1">Не собака — недоразумение какое-то. Вредное и злобное. Настоящий Люцифер. Даром что, я ей всякие собачьи вкусняшки покупал, за кормом её гипоаллергенным мотался на другой конец города, когда она, как Голлум лысеть начала. Любила и признавала эта мелкая дрянь только жену. Я для этой собачки был вечным раздражающим фактором.
Не обращая внимания на собачонку, протянул руку к жене:
— Лана, девочка моя. Любимая. Родная моя. Ты…
И… поплатился за то, что недооценивал это мелкое создание. Договорить и дотянуться до жены я не успел.
Люська, эта недособака, маленькое чудовище, затряслась вся, вытаращила свои глазёнки так, что я испугался, что они у неё совсем вывалятся, ощерила торчащие из маленькой пасти в разные стороны свои моргульские клычки, дёрнулась, и с рыком, похожим на писк летучей мыши, тяпнула меня за пальцы.
Прилично так тяпнула, до крови. Зубами своими мелкими словно иголками кожу распорола. Кровожадно ощерила маленькую пасть и начала кидаться на меня, как бесноватая.
— Тише, тише Люси. — пыталась удержать в руках мелкое исчадие ада Милана. — Не кусай его, а то заразишься какой-нибудь гадостью.
— Чего? — взревел я. — Какой ещё гадостью?
— Блядством, например! — рявкнула на меня жена и прижала к груди свою собаченьку. — Или ещё чем похуже. Ты любовницу свою на инфекции передающиеся половым путём проверял?
— Какие инфекции! Нет у меня любовницы! — взбеленился я, резко рубанул рукой воздух, и с кончиков пальцев сорвались капли крови. Разлетелись, попав на зеркало в прихожей и на стену рядом с ним. — Люська! Не получишь больше от меня вкусняшек, зараза! Ни одной собачьей радости тебе больше не принесу! Люцифер мелкий!
— Не слушай его Люсенька, не слушай. — засуетилась Милана, целуя мелкую засранку в облысевшую из-за собачьей аллергии головешку. — Я сама тебе всё куплю. Ничего нам с тобой от него не надо. Мы и без этого грубияна и изменщика проживём.
— Лана! — рявкнул я, не желая слушать глупости, которые она говорила. — Что значит без меня?
— То и значит, что мы от тебя ушли. — вдруг всхлипнула Миланка и вытерла распухший нос тыльной стороной ладони.
— Милана, лапочка моя, Миланочка. — резко осадил себя после её слов, сказанных дрожащим от слёз голосом. — Ну что ты такое говоришь? Ну как ушли? Зачем? Почему? Я не отпущу вас с Люськой. Тебя не отпущу. Я же люблю тебя.
— Ты мне изменяешь. — жена жалобно посмотрела на меня и шмыгнула носом. — Я верила тебе, Альберт. Я любила тебя. А ты… Ты…
Пухлые губы жены задрожали, на пушистых ресницах блеснули хрусталём слёзы. В глазах промелькнула детская обида и непонимание. Я и сам не понимал, что произошло, что привело жену к таким умозаключениям. Но отпускать Миланку я не собирался ни под каким предлогом, чтобы она себе там не надумала в своей прекрасной головке.
— А я люблю тебя. — резко притянул к себе Милану, не дав собаке и жене времени очухаться и отстраниться, прижал к груди. — Очень люблю. Ты душа моя, моё сердце.
Жена задрожала и отвернула в сторону лицо, прячась от моих беспорядочных поцелуев, которыми я осыпал её висок, ушко, волосы.
Жалобно бухтела Люська, зажатая между нами. Завозилась, пытаясь вырваться, и я немного отстранился, давая собачке пространство, но не выпуская из рук жену, по которой дико соскучился.
— У тебя кровь. — пытаясь взять себя в руки, прошептала Милана. — Нужно промыть раны.
— Царапины. — отмахнулся я. — Заживёт как на собаке.
— Как на кобеле. — фыркнула Ланка и дёрнула плечом. — Иди в ванную и вымой с мылом. Я поищу здесь аптечку. Может, что-то осталось. Нужно обработать, Алик.
Алик! Я счастливо улыбнулся. Обожал, когда жена называла меня так. Из её уст это звучало ласково и так интимно, что я всегда одинаково реагировал — возбуждался.
— Поможешь мне? — спросил осевшим голосом.
— Иди. — сверкнула глазами Милана. — Я сейчас закрою Люсю в комнате и приду к тебе.
О, я знал этот блеск в её глазах! С предвкушением облизал губы и отпустил Милану. Жена пошла в комнату, а я смотрел, на то, как плавно и соблазнительно покачивались её бёдра, обтянутые легинсами, и чувствовал, как загорается тяжёлый жар в моей крови.
Глава 13
— Давай, показывай, что там Люся натворила. — протянула мне руку Милана, и я улыбнулся, глядя на жену. Переживает, хоть и хмурится, делая вид, что недовольна мной.
— Пустяки, Лан. До свадьбы заживёт. — вложил в протянутую ладонь свои, располосованные моргульскими клычками Люцифера, пальцы.
— До свадьбы? Собрался жениться на своей Госпоже? — Милана с таким презрением выдавила из себя слово “госпожа”, что сама им чуть не подавилась. Смешная. Она моя госпожа. Моя королева и хранительница моего сердца.
— Не представляю, о ком ты. — насмешливо пожал плечами я.
— О той, для которой ты ошейник купил с поводком. Тебе что больше нравится? Хлестать женщин по заднице, или когда тебя самого ставят на колени? — не хуже Люцифера порыкивала Милана, поливая на мои пальцы какой-то щипучей гадостью. Тихо так рычала, угрожающе, предупреждая, что мне лучше заткнуться и молчать. — Любишь подчиняться, Алик? А может, кайфуешь, когда сам партнёршу, как собачку на поводке держишь или к кровати наручниками подстёгиваешь?
Я заводился от одного только вида злящейся Миланы. От её пылающих щёк, сверкающих глаз. От того, как она пыталась резко сдуть со своего лица падающую на нос прядь волос.
— Никогда этого не делал, но готов получить этот опыт с тобой, если тебе интересна эта практика. — мысленно облизнулся я, представив прикованную наручниками к кровати жену. Да, в тонком ошейнике. Смирную, покорную. Ух, я бы…
Пофантазировать не успел. Миланка от души плеснула на особенно глубокую царапину жгучее средство. Невольно зашипел.
— Мне — нет! — возмущённо дёрнулась жена и оттолкнула мою руку. Резко завернула крышку на флаконе с щипучей гадостью. — Ходить в синяках от наручников? Сидеть в ошейнике у твоих ног?
У моих ног? Как в тот раз, когда я из командировки вернулся? М-м-м! Я натурально облизнулся, а у Миланы слёзы в глазах вскипели и побежали хрустальными каплями по щекам, губы пухлые задрожали.
Не выносил, когда жена плакала. Так внутри всё переворачивалось, что хотелось либо блевать от страха и беспомощности, либо убивать. Но я знал один очень действенный способ борьбы с её слезами.
Взял в ладони любимое лицо. Заглянул в сердитые глаза, и столько обиды в них плескалось, что мне захотелось набить кому-нибудь морду. Может, даже себе.
— Родная, я купил тебе новый айфон. — решил я до конца прояснить ситуацию. — Последнюю модель. В золотистом корпусе, как ты и