Это похоже на театр абсурда.

Я не верю в то, что все это происходит на самом деле.

На негнущихся ногах иду за Людой, а сама оборачиваюсь к Лере, которая остается стоять в коридоре у кабинета. Дрожащими пальцами она касается своих губ, в глазах столько паники, что мне кажется, она сама сейчас свалится без сознания.

— Люда, — обгоняю девушку, — как такое возможно? Ведь еще утром ничто не предвещало.

— Думаешь, о таком обычно предупреждают? — она выгибает бровь и не сбавляя шага продолжает: — Я, когда утром получила письмо с приказом, подумала, что это какая-то ошибка. Ей же только шестьдесят исполнилось, какая пенсия? Никого так на пенсию не отправляют, понимаешь!

Люда трясет головой.

— У нас вон сколько немолодых учителей, двоим по шестьдесят, астроному шестьдесят два. И никто их не трогает, а тут такое… Я позвонила в министерство, мол, наверное, ошибка. — Делает энергичный жест рукой. — А они мне: нет, все верно. Вот приказ, увольняйте Инну и назначайте Цветкову.

— Я не понимаю ничего, Люд! — выпаливаю.

— Думаешь, мы понимаем? Андрей Палыч звонить начал, выяснять.

— Да это же ошибка какая-то! Нелепая причем.

— Если бы, — Люда вздыхает и останавливается у двери в приемную директора: — Совершенно точно не ошибка. Так что благодари своего покровителя, Цветкова. Двадцать три, а уже завуч! Люди годами стаж и связи нарабатывают, а ты…

Смотрит на меня с презрением. Будто это я подсидела Инну!

— Иди, Цветкова, — Люда кивает на дверь.

Я выдыхаю и захожу в кабинет.

Андрей Павлович сидит за столом. Увидев меня, он поднимает голову.

— Здравствуйте, — говорю тихо.

— Здравствуйте, Веста Егоровна, — отвечает устало.

— Я никакого отношения к происходящему не имею, — выпаливаю тут же.

— Напрямую, может, и нет, а вот косвенно… — директор сжимает губы в тонкую линию. — В общем, так, Веста Егоровна: с понедельника вы назначаетесь завучем по учебно-воспитательной работе. Инна Андреевна уходит на пенсию. Сегодня ее последний рабочий день.

Я дохожу до ближайшего стула и тяжело опускаюсь на него.

Андрей Павлович вздыхает:

— Ну а вы, Веста Егоровна, скажите спасибо своему другу. Не каждому удается получить такую должность в вашем возрасте, практически не имея никакого опыта.

Я закусываю губу и слепо мажу взглядом по кабинету.

— Я ничего не знала, Андрей Павлович, и тем более ни о чем таком никого не просила! Инна… Инна Андреевна подруга моей матери, я бы так никогда с ней не поступила!

Директор кивает.

— Я в курсе ваших отношений, оттого и тошно. Как вы могли? — хмурится.

— Говорю же вам: для меня эта новость такая же неожиданность! — выпаливаю со злостью. — Мне не нужны должности, которые получены таким способом!

— Так вы правда не знали ничего? — его густые брови ползут вверх.

Отрицательно качаю головой, а потом выдаю резко:

— Я знаю что делать! Я уволюсь!

Андрей Павлович качает головой:

— На приказ об увольнении Инны Андреевны это никак не повлияет. Он подписан и вступил в силу. Тут надо действовать иначе: тому, с чьей подачи это было сделано, надо донести мысль о том, что вы не хотите эту должность.

— И вернуть Инну, — киваю и поднимаюсь на ноги. — Вы говорили с ней?

— Только что. Наверняка она еще не успела уйти.

— Я все сделаю! — выкрикиваю и вылетаю из кабинета директора, бегу в сторону учительской.

Там и застаю Инну. У нее красные глаза, вокруг нее столпились другие учителя, все ее успокаивают. Я залетаю в учительскую и прошу:

— Можете оставить нас одних?

— В каком смысле? — удивляется историк. — Веста Егоровна, сейчас не до вас. Инну Андреевну на пенсию принудительно отправили, если вы не в курсе!

Значит, Инна не сказала им, кого назначили на ее место.

— Вы можете просто выйти? — прошу нетерпеливо. — Мне срочно надо поговорить с Инной Андреевной.

Без стеснения обхожу учителей и нагло выталкиваю их из учительской. Возвращаюсь к Инне, сажусь на стул рядом с ней и беру ее руку в свою.

— Прости меня, — говорю шепотом. — Я все исправлю. Так не должно быть!

— Но ведь мне правда пора на пенсию, — усмехается она печально. — Дорогу молодым.

— Может, и так, но эта должность уж точно не для меня. Я без году неделю работаю, Инна! Что я умею? Чему детей научу?!

— Одного не пойму, как так вышло… — Инна растерянно мажет взглядом по мне.

— Инна, это все не просто так, — начинаю нервно кусать губу. — И чтобы все исправить, мне нужен номер телефона Шиловского.

Инна резко вскидывает голову и смотрит на меня круглыми от страха глазами.

— Веста, только не говори, что ты связалась с ним!

— Я не связывалась с ним, — отвечаю твердо. — Но кое-что произошло. Я думаю, таким способом Клим Миронович намекает на то, что у меня нет выбора.

— Вполне в духе Шиловского, — качает Инна головой. — Веста, остановись. Не связывайся с ним. Бог с ней, с работой, уйду в репетиторство. Не пропаду. А у тебя вся жизнь впереди. Не связывайся с ним.

Слушаю и киваю.

— Дашь номер?

Инна прикладывает ладони к щекам:

— Боже, детка, во что ты вляпалась? Я чувствовала, что не надо было его тогда звать в школу. Не надо было…

— Инна, номер! — давлю на нее.

Та вздыхает и тяжело поднимается со стула. Лезет в свою сумку, достает оттуда блокнот и листает его, а после берет стикер и пишет на нем номер, отдает мне.

Я встаю, забираю свою сумку и произношу уверенно:

— Я все исправлю, Инна, — разворачиваюсь и иду к выходу. И тут, в спину мне прилетает:

— Главное, чтобы потом нам не пришлось спасать тебя.

Глава 15

Большой бандит

— Я все сделал. Приказ спустили.

Пришлось обратиться в брату — он мэр, и министерство образования все-таки ближе к нему, чем ко мне.

— Спасибо, Захар.

— Что за девочка?

Усмехаюсь.

— Не твое дело.

Брат тоже смеется.

— Как это не мое? Со времен Милены мне кажется, ты впервые предпринял какие-то движения в этом направлении.

— Я не держал целибат, Заха.

— А то я не знаю. В том-то и дело, что просто спать с бабами и делать что-то для них — разные вещи.

Последние годы женщины в моем окружении четко знали, что от них нужно, давали мне это и даже не пытались требовать больше того, что я давал. Так что да, после Милены Веста первая девушка, ради которой я предпринял какие-то действия.

Все они с корыстной целью, это факт.

Но не важен путь, важна цель. И я приду к ней.

— Не лезь в это, Захар. Ничего серьезного, — отвечаю легко.

— Уверен?

— Конечно. Нет поводов для переживаний.

— Переживаний? Я был бы рад, если бы ты остановился и завел себе постоянную женщину.

Вообще-то я как раз работаю над этим вопросом.

— А то ты совсем одичал, Клим, — продолжает брат.

— Постоянная женщина для меня — это регулярный секс.

— Даже такой черствой сволочи, как ты, нужна женщина рядом. И не только для секса, Клим.

Захар у нас правильный. У нас пять лет разницы, но это значит очень много, потому что брат не видел того, что видел я, и более адаптирован к обществу.

— Захар, ты ведь знаешь, что чем меньше у меня будет близких людей, тем лучше. Люди, находящиеся рядом со мной двадцать четыре на семь, под прицелом. Мне хватает сына, чтобы трястись каждый раз — не случилось ли чего. Не хватало еще переживать за нее.

— У тебя есть ресурсы для защиты.

— У меня нет сил на переживания, понимаешь?

Так что цветочек обречена лишь на отведенную для нее роль, не более. Я не могу предложить ей отношения, не говоря о семье. Для ее же блага.

— Хорошо, Клим, — вздыхает брат. — Как тебе будет угодно.

Брат отключается, а я погружаюсь в работу.

Вокруг меня всегда было непросто, но сейчас надо мной будто тучи сгустились. Надо бы встретиться с Захаром один на один и поговорить на эту тему. По телефону не вариант — могут слушать.