— Наши гости, мадам.

Мечтая снова оказаться в его объятиях, Рени шагнула ближе.

— Они подождут.

— Они могут подождать, но я, оказавшись в твоих объятиях хотя бы еще минуту, уже не смогу. — Он быстро поцеловал ее и открыл дверь в холл. — Потом, любимая, потом…

Хотя вечер прошел замечательно, для Рени, страдающей без прикосновений Маршалла, время тянулось бесконечно долго. Весь вечер он не спускал с нее глаз, и ей это нравилось, особенно потому, что она догадалась надеть самое обольстительное платье. Наконец попрощались с последним гостем и остались наедине. В камине потрескивали поленья, и, пока Рени подсаживалась поближе к огню, Маршалл налил коньяку.

— Я помню, как ты сделал это впервые, — сказала Рени, принимая из его рук бокал.

— Я тоже.

Он встал и наглухо запер дверь.

— Помню, как ты впервые сделал и это. — Она улыбнулась, предвкушая продолжение.

— Чудесно. — Его глаза потемнели от долго сдерживаемого желания. — Надеюсь, ты не забыла, что было потом?

— Да?.. — Она изобразила смущение. — Может быть, ты мне напомнишь?

Она поставила бокал на стол и подошла к нему. Они стояли обнявшись, пока он бережно не отнес ее на диван. Они нетерпеливо помогали друг другу раздеться. Их никто и ничто сейчас не сдерживало, и страсть переполняла их до краев. Маршалл был нежен и требователен, он доводил ее до исступления, и она вновь ощутила воскресшее чувство обладания им. Души и тела их переплелись, и они верили, что впереди их ждет чудесная жизнь под теплым луизианским небом.