Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 79
которые не могли допустить, чтобы Гальшка вышла замуж за православного. Точно так же они не желали, чтобы мужем ее стал небогатый католик, в обоих случаях богатства Острожских нельзя будет в нужном объеме использовать для финансирования перспективных католических проектов. В курсе всего был и польский король Сигизмунд Август, сын Сигизмунда и Бонны Сфорца. Поскольку он и сам являлся католиком, то всячески поддерживал эти намерения.
— В таком случае, кто эти возможные женихи?
— Иной разговор.
— Не тяните, святой отец…
— Всех, конечно, назвать не могу, — он продолжал ту игру, которая позволяла ему, как в сети, втягивать Беату, а тем самым появлялась возможность заранее подавлять волю княгини, если она в чем не согласится.
— Хотя бы несколько человек, — попросила умоляюще.
— Несколько?
— Одной-двух кандидатур хватит, — задумалась. — Для начала хватит.
— Так не пойдет, княгиня, — Чеккино изменился в лице. — При всем желании не могу сказать все, что знаю.
— Хотя бы три…
— Так и быть, — согласился он.
— Я слушаю…
— Фамилия Губский вам что-нибудь говорит?
— Губский? — Беата задумалась. — Не припоминанию.
— Откуда-то с Московии.
— С Московии? Еще чего!
— Он утверждает, что его дедушка хорошо знал князя Константина Ивановича.
— Этот ваш Губский считает меня дурой?!
— Почему мой?
— Интересно, какие общие интересы могли быть у дедушки Губского с князем Константином Ивановичем? Острожский громил московцев под Оршей! Я что, не знаю этого! — она победоносно посмотрела на римского посланника, будто мысленно упрекая, что он сам отыскал Губского.
Но Чеккино спокойно сообщил:
— Говорит, что восхищается мужеством Острожских. Хочет с ними породниться.
— И ничего лучшего не придумал?
— Нет, — искреннее ответил отец Антонио.
— И, конечно же, этот Губский православный.
— Православный.
— Мне что, своих православных не хватает, чтобы их заказывать из Московии?!
— Полностью согласен.
— Так зачем мне голову морочить?! — опять не удержалась Беата.
— Княгиня, мы же договорились, что я только называю кандидатуры.
— Извиняюсь, святой отец. Кто следующий?
— Дмитрий Вишневецкий…
— Настаивает?
— На чем настаивает?
— Хочет сватов прислать? — уточнила княгиня.
— Конечно.
— Пусть присылает!
Отец Антонио так и не понял, насколько серьезно она это произнесла, но выяснять не стал, а решил назвать третью кандидатуру. И начал с вопроса:
— Надеюсь, княгиня, вы слышали о подольском воеводе Яне Молецком?
— Слышать-то слышала, но…
— У Молецкого есть сын Николай.
— Он хочет свататься?
— Собирается прислать сватом Николая Радзивилла.
— Сына гетмана Радзивилла и княгини Клементины?
— Верно.
— Ожидаю.
Лицо Беаты стало сосредоточенным, но на нем не дрогнул ни один мускул. И опять трудно было догадаться, что прячется за этим «ожидаю».
Посчитав свою миссию выполненной, отец Антонио собрался уходить. Беата решила уколоть его:
— Спешите, святой отец?
Он и в самом деле торопился, поэтому честно признался:
— Дела, княгиня.
Ей хотелось съязвить: «С Марысей!» — но промолчала. Однако если бы сказала, то отцу Антонио, чего доброго, могло бы стать плохо, потому что он собирался на свидание с горничной. Хотя не на такую встречу, которую имела в виду Беата, а деловую.
Добившись от Марыси взаимности, начал избегать ее, поразившись цинизму, с которым она отнеслась к произошедшему между ними. Конечно, видел и слышал нечто подобное, но обычно это случалось, когда отношения с той или иной женщиной заходили так далеко, что само собой исчезал всякий стыд. А здесь так повела себя непорочная девушка.
Было чему удивиться и о чем беспокоиться. Но, дав себе слово, больше никогда не иметь с Марысей ничего общего, он вскоре не устоял. И еще больше пожалел. Особенно после того, когда она, еще несколько раз наведавшись к нему в келью к полуночи, пробыла до самого утра. Был настолько измучен, что не мог прийти в себя несколько дней, проклиная ту минуту, когда бросил на горничную страстный, полный любовной утехи взгляд. А еще вынужден был признать, что итальянки выглядят девочками в сравнении с опытной женщиной, познавшей все прелести любви. Если бы не знал, ни за что не поверил бы, что Марыся еще недавно была девушкой, которая только мечтала о любви.
Он не хотел ее больше видеть, а когда видел, давал понять, чтобы не приходила в келью. Говорил об этом и намеками, и прямо, но Марысе как с гуся вода. Только добился, чтобы визиты ее стали более редкими. Когда же дал понять, что пора совсем расстаться, вспыхнула как искра:
— Износился, святой отец?
— Я? — задал он глупый вопрос.
— Конечно, не я же!
Ему бы промолчать, а он начал не оправдываться, а стыдить горничную.
— Это я греховна? — обозлилась она после нравоучений.
Глаза ее в темноте сверкали, словно два ярких уголька. Вскочила, начала одеваться, с трудом попадая в одежду:
— Да тебе за то, что вытворял с итальянскими б…и, ада мало!
Угораздило же его однажды поведать ей о своих римских приключениях, — видимо, такой уж характер у мужчин. Если нет рядом друзей, чтобы похвастаться любовными похождениями, то можно кое-что и очередной любовнице рассказать.
Марыся тогда так хлопнула дверью, что отец Антонио удивился, как она с петель не слетела. Еще больше удивился, что никто ничего не слышал. Видимо, очень крепко спали в замке. Даже охрана.
Убедившись, что о случившемся никто не знает, успокоился. Только очень боялся, случайно встречаясь с девушкой, чтобы чего-нибудь не выкинула. Но и она, пожалуй, одумалась. Разве что могла издевательски посмотреть прямо в глаза, давая понять, что он, как мужчина, для нее не существует.
Однако Чеккино переживал не от того, хотя и было задето его достоинство, сколько из-за отсутствия контактов с Марысей, ведь это лишало возможности своевременно получать нужную информацию о происходящем.
Марыся постоянно находилась там, где собиралось немало людей. Была и среди тех, кто обслуживал балы, которые регулярно проводились в замке. А на них отца Антонио приглашали далеко не всегда. И причина не в Беате, хоть он и начал замечать, что несколько изменила свое отношение к нему, а в князе Константине. Он ему при первой встрече не очень понравился. Правда, здесь нелюбовь, если можно так сказать, взаимная. А во время балов, других мероприятий, когда вино рекой льется, а языки сами собой развязываются, можно узнать много интересного. Так что без Марыси не обойтись, поэтому и решил первым пойти на примирение.
Когда в очередной раз повстречал ее, она собралась, как обычно, стрельнув уничтожающим взглядом, пройти мимо, преодолел в себе гордыню, спросил:
— Куда спешишь, дитя мое?
Марыся не ожидала этого. Так внезапно остановилась, что даже по инерции подалась вперед.
— Вас, святой отец, женщины начали интересовать? — спросила довольно громко.
Он боязливо осмотрелся по сторонам, попросил:
— Можно тише.
— Ну и пугливый вы, святой
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 79
