— Мэм, я имею все права на этого мальчишку! — не отступал Калеб Бойс, не решаясь, впрочем, применить силу против знатной дамы. — Приходские власти доверили моему попечению этого лодыря, и я научу его работать, будьте уверены.

— Да вас нельзя подпускать к детям ближе, чем на десять шагов, — продолжала возмущаться Мейбелл, не отпуская от себя Ника, и пригрозила: — Я еще добьюсь того, чтобы вы ответили по закону за убийство вашего малолетнего подмастерья Рона.

— Ах ты, змееныш, уже успел нажаловаться! — трубочист метнул злобный взгляд в сторону сжавшегося от ужаса мальчика, и резко потребовал: — Если вы забираете его, миледи, то извольте возместить мне все траты на него — суммой ровно один фунт.

— Вот вам деньги, — Мейбелл быстро отсчитала из своего кошелька монеты, — и убирайтесь.

Удовлетворенный трубочист быстро схватил деньги и поспешил скрыться в ближайшем от Хэмптон-Корта трактире, чтобы пропить их. И королева Мария застала весьма умиротворенную картину — маленький Ник доверчиво льнул к графине Кэррингтон, одетой в блестящее парчовое платье, а она покровительственно привлекла малыша к себе, несмотря на сыпавшуюся с него сажу.

Услышав историю Ника Мария Вторая стала на сторону Мейбелл и пообещала, что Калеба Бойса непременно накажут за жестокое обращение с маленькими подмастерьями. Кроме того, королева вызвала к себе своего личного секретаря и, с жалостью смотря на исстрадавшегося ребенка, велела ему подготовить указ, по которому жестокое обращение мастеров со своими учениками должно было наказываться штрафами. Также мастера должны были следить за тем, чтобы в воскресенье дети, вверенные их попечению, не работали, а посещали школу с изучением Библии. Ника отмыли от грязи, и одели в нарядный детский костюмчик. Чумазый маленький трубочист оказался прелестным белокурым малышом, и королева Мария сразу почувствовала к нему такое же расположение, как и Мейбелл. Скоро в глазах королевы, устремленных на Ника отразилась тоска женщины, которая желает иметь детей, но лишена счастья материнства. Старшая дочь Якова Второго была очень привязана к своему племяннику — сыну своей сестры Анны, но маленький принц недавно скончался от лихорадки, оставив горевать по себе все королевское семейство.

— Как же этот малыш напоминает мне моего дорогого племянника Уильяма, — грустно произнесла Мария Вторая, и нежно привлекла к себе ребенка. — Ник, хочешь быть моим воспитанником? — спросила она.

— Да, мадам королева, — заулыбался мальчуган, и королева, не сдержавшись, поцеловала его с материнской нежностью, говоря: — Ты заставляешь меня забыть тяжесть моей утраты, дитя мое.

— Надо уповать на бога, ваше величество, и он непременно пошлет вам ребенка — с сочувствием сказала Мейбелл, всем сердцем сострадая одинокой королеве, которая хотела иметь настоящую семью, и не имела ее.

— Моя дорогая графиня, бог отвернулся от нас с Анной за то, что мы пошли против своего отца — горестно покачала головой Мария Вторая. — Нельзя безнаказанно идти против своих родителей, такие люди прокляты Небом и им не знать родительских радостей. Я не могу забеременеть после своего выкидыша, случившегося в Голландии, у Анны дети умирают один за другим. В конце концов, мы останемся полностью бесплодными, — вот какой дорогой ценой нам досталась английская корона!

— Вы принесли своей стране мир и процветание, ваше величество. Бог это учтет и будет милостив к вам, — убежденно проговорила молодая графиня Кэррингтон.

— Спасибо, миледи, вы умеете утешить другого человека добрым словом, — с благодарностью улыбнулась ей королева. — Признаться, я не желаю, чтобы вы плыли на Ямайку, мне не хочется расставаться с вами. Но если уже все твердо решено, мне остается только пожелать вам доброго пути. Берегите себя и своих близких особенно моего брата Карла. Кто знает, может он станет единственной надеждой Англии.

Мейбелл почтительно поклонилась на прощание Марии Второй и ласково поцеловала Ника, радуясь тому, как повезло этому маленькому мальчику. Еще утром он был запуганной и несчастной жертвой злого трубочиста, а теперь он сделался воспитанником самой королевы Англии, которая с первого взгляда полюбила его. Действительно, пути Господни неисповедимы.

После визита к королеве графиня Кэррингтон с легким сердцем принялась совершать намеченные покупки. Щедрость мужа снова сделала ее богатой женщиной, и она могла тратить деньги, не считая их. Мейбелл купила пятьдесят метров сукна на костюмы для своего мужа и мужчин-слуг, несколько отрезов шелка и ситца для себя, детей и служанок; сделала запасы китайского чая, который рассчитывала пить с семьей за океаном, приобрела легкие покрывала и обувь для близких людей. Все это должно пригодиться для жизни на Ямайке, где не было особого выбора одежды. Там имелось только два платяных магазина в главном городе острова — Кингстоне, а обувь шили на заказ. Основательный список покупок молодая жена графа Кэррингтона приготовила для галантерейного магазина — туда входили кружева, ленты, нитки, расчески, пуговицы, веера, перчатки, иголки и шляпы. У нее был знакомый галантерейщик на Ковент-Гарден, качеству товаров которого она всецело доверяла — мистер Денгерфилд, вот в его магазин ей хотелось обратиться в первую очередь.

Мейбелл легко нашла нужное двухэтажное здание с вывеской фирменного знака Денгерфилда — трудолюбивой пчелой — и, не подозревая о том неприятном сюрпризе, который ждал ее внутри, весело вспорхнула в торговый зал. Денгерфилд был занят за стойкой обслуживанием важного покупателя, и у Мейбелл сердце ушло в пятки, когда она узнала Джона Черчилля, герцога Мальборо, разглядывающего выставленные на продажу перчатки. Первой мыслью леди Эшби было незаметно уйти и избежать неловкой встречи с озлобленным против нее мужчиной, которая ничем хорошем не могла закончиться, но почти сразу же она рассердилась на саму себя за эту трусость. Ее муж рисковал жизнью на дуэли, отстаивая ее честь и крепость их совместной семьи, поэтому не может она уйти как ни в чем не бывало, — она же не пугливая курица, которая боится собственной тени. Ей следует себя поставить так, чтобы раз и навсегда отбить охоту у герцога Мальборо вмешиваться в ее жизнь.

Приняв такое решение, Мейбелл смело пошла вперед к стойке, где Джон Черчилль выбирал изысканный подарок для своей жены. На словах леди Мальборо простила мужа за его дуэль с графом Кэррингтоном из-за другой женщины, но их отношения продолжали оставаться прохладными. Герцог надеялся, что небольшой знак с его стороны поможет преодолеть ее отчуждение и придирчиво перебирал левой рукой женские перчатки предлагаемые владельцем магазина — раненая на дуэли правая рука