Рядом с ним шла женщина. Она шла неуверенно, постоянно оглядывалась, старалась идти нога в ногу с мужем. В отличие от мужчины, женщина сохранила свою красоту. Только поседевшие волосы придавали ей некий отголосок лет. Одежда супружеской пары была богатой, заграничный качественный бархат украшали драгоценные каменья. Сразу было видно, что гости прибыли из европейской столицы.

В саду возле беседки собрались люди. На скамейке под навесом виднелся человеческий силуэт, накрытый простынею.

– Мы все сделали так, как вы просили, – сказал молодой парень подошедшей паре. Мужчина жестом отослал его и, затаив дыхание, попросил:

– Снимите ткань.

Простынь сорвали одним движением. Люди ахнули. В беседке, словно живая, сидела мраморная девушка. Было что-то величественное в ее силуэте. Как-то слишком по-настоящему выглядели волны ее волос. Складки на невесомом платье. Но самыми потрясающими были глаза. Пронзительный, живой взгляд, казалось, не принадлежал памятнику. А на ее щеке блестела слеза, словно настоящая влага.

Мужчина, как безумец, припал к ногам мраморного изваяния. Горькие слезы брызнули из его глаз.

– Катя, милая Катенька, святая… – горячо шептал он. Его жена, положив руку на плечо мужу, перекрестилась и торопливо вытерла платком слезы.

Долгие часы господин из столицы целовал каменный подол платья. Зеваки постепенно разошлись, оставив их с женой наедине со скульптурой. Вскоре и женщина, нежно коснувшись губами его щеки, оставила мужа в одиночестве. Мужчина остался в саду один. Он неторопливо поднялся и коснулся алмазной слезы на щеке памятника. Он объездил всю Францию, чтобы найти умелого ювелира, который бы придал силуэту его любимой этот последний штрих.

– Вы погибли, милая Катенька, но любовь к вам никогда не умрет. Она будет жить в моем сердце. И в сердце всех людей, которых вы научили любить, – тихо прошептал Эрнест…