Но чем больше журналисты узнавали о ее работе, тем громче становились заголовки: если верить сообщениям прессы, Cambridge Analytica была зловещим цифровым кукловодом, технические фокусы которого помогли Трампу попасть в Белый дом.

Проблема в том, что доказательств этому нет. Для начала, хотя мы и знаем, что Трамп платил Cambridge Analytica, нам неизвестно, какие услуги компания ему оказывала[451]. Директор Трампа по цифровым коммуникациям признал, что размещал значительное количество (совершенно законной) таргетированной рекламы на Facebook, но заявил, что не использовал нелегально добытые Cambridge Analytica психологические данные, отметив: «Я сомневаюсь, что это работает»[452]. Даже если окажется, что штаб Трампа все же использовал эти данные, практически невозможно сказать, какое влияние они оказали. В британском органе по надзору за информацией отмечают: «Возможно, мы никогда не узнаем, оказались ли люди незаметно для себя склоненными к тому, чтобы определенным образом проголосовать… на президентских выборах в США»[453].

Аналогичным образом дело обстоит с рекламой, которую на Facebook размещали российские пропагандисты из Агентства интернет-исследований. По оценке Facebook, около десяти миллионов человек в США увидели три тысячи рекламных объявлений, из которых до дня голосования показывалось меньше половины[454]. Существует большая разница между тем, чтобы «увидеть» рекламу на Facebook, и тем, чтобы обратить на нее внимание, не говоря уже о том, чтобы впоследствии оказаться под ее влиянием.

Люди, полагающие, что социальные сети действительно оказали влияние на выборы, отмечают минимальный разрыв между кандидатами: Трамп проиграл народное голосование, набрав на 2,8 млн голосов меньше Клинтон, но выиграл выборы, получив на семьдесят четыре голоса больше в коллегии выборщиков (с учетом голосов «вероломных» выборщиков их число дошло до семидесяти семи)[455]. Следовательно, есть основания утверждать, что, склонив несколько тысяч человек на одну из сторон путем агитации через Facebook, Twitter и другие социальные сети, можно было изменить результаты выборов в важнейших округах.

Но в таком случае значительно недооценивается важность повсеместного присутствия Трампа в СМИ. Провокационные политические стратегии, прямолинейные заявления и статус аутсайдера сделали его магнитом для прессы – как левой, так и правой. К середине 2016 года все крупные новостные издания присылали своих журналистов на его митинги, которые стремительно делались все более многочисленными, и чем смелее на язык он становился, тем сложнее было оставаться в стороне. Его сентябрьские дебаты с Хиллари Клинтон на различных широковещательных и кабельных каналах посмотрели около восьмидесяти трех миллионов американцев[456].

Что же в итоге сместило баланс? Три тысячи рекламных объявлений на Facebook? Или короткие лозунги, которые стали квинтэссенцией предвыборной кампании Трампа? «Построим эту стену!» – «Осушим это болото!» – «Ей место в тюрьме!» Наверняка можно сказать только одно: за рамками волшебного мира социальных сетей оппозиция Трампа трещала по швам, столкнувшись с губительной комбинацией киберпреступлений и стратегических утечек данных, которая стоила демократам всей верхушки партии. Вопрос был в том, кто на самом деле стоял за этим взломом.

Кампания по дезинформации зародила сомнения в том, кто взломал демократов и слил их переписку в интернет за несколько месяцев до выборов. Но после подведения итогов голосования правда стала выходить наружу.

Румынский хакер Guccifer 2.0 утверждал, что он в одиночку взломал системы DNC, не имея при этом связей с Россией. Однако и американская компания CrowdStrike, работающая в сфере кибербезопасности, и ФБР обнаружили в компьютерных сетях демократов хакерские инструменты FancyBear. Кроме того, начали появляться нестыковки в утверждениях Guccifer 2.0 о его румынском происхождении. В онлайн-интервью с журналистом он, как сообщается, с трудом говорил на румынском языке, в связи с чем возникли подозрения, что на самом деле он общается с помощью онлайн-переводчика[457].

Тем временем стали возникать вопросы и о сайте DCleaks. На нем утверждалось, что «американские хактивисты» основали его для публикации слитых писем, но почему-то документы на нем стали появляться еще 8 июня, за шесть дней до публичного объявления о взломе. Основатели сайта участвовали в операции практически с самого начала[458].

Исследователи из британской компании Secureworks, работающей в сфере технологической безопасности, решили изучить фишинговую ссылку, отправленную Джону Подесте, который был председателем предвыборной кампании Клинтон. Путем обратного проектирования они сконструировали ссылку, которая показала всех остальных людей, ставших мишенью для хакеров. Они увидели целый список лиц, имеющих антироссийские интересы, включая украинских политиков и даже участницу панк-группы Pussy Riot. Более того, все ссылки были созданы в промежуток с 9 до 17 часов по московскому времени с понедельника по пятницу, с одним выходным, совпавшим с праздником военных инженеров, который отмечается в Российской Федерации[459]. Исследователи технологической безопасности и американские спецслужбы быстро сошлись во мнении, что за взломом DNC стояло российское правительство.

Появились вопросы о решении WikiLeaks опубликовать украденные данные. Один из основателей платформы Джулиан Ассанж, как всегда, дал воинственный ответ. Назвав вопросы о его источниках «отвлекающим маневром» и отмахнувшись от утверждений об участии во взломе российского правительства, он заявил: «Нет, это не государственная группа. Хватит отвлекать внимание – смотрите на содержание публикации»[460].

Подобным образом отреагировал на выводы следователей и президент России. Отрицая обвинения в участии России в этой операции, Владимир Путин назвал их «истерикой», которая, как он утверждал, была вызвана «только тем, чтобы отвлечь внимание американского народа от сути того, что было выложено хакерами»[461].

Оба говорили об одном: изучайте не источник утечек, а их содержание. Как показывает взлом Sony, некоторые СМИ с радостью выполняли эту инструкцию.

Трамп, в свою очередь, делал противоречивые заявления о том, стоит ли винить во взломе Россию. Однажды он сказал – мысль, что Россия слила переписку демократов, чтобы помочь ему с кампанией, просто «смешна»[462]. Через два дня он заявил: «Россия, если ты слышишь, надеюсь, ты сумеешь разыскать тридцать тысяч пропавших писем», – и тем самым подлил масла в огонь скандала с частным