Обычно на Шетландские острова ходит ежедневный паром. Но столичная полиция выбрала для визита самое неподходящее время – единственную за двадцать пять лет неделю, когда на островах проходила регата больших парусников. Все паромы были отменены. Полицейские стали искать другие варианты. В какой-то момент поговаривали даже о том, чтобы задействовать одно из судов британского королевского флота, чтобы имеющийся на нем вертолет перевез полицию на нужный остров.

Время утекало сквозь пальцы. В силу международного характера расследования сотрудники PCeU могли арестовать Topiary и предъявить ему обвинения лишь в ограниченный период, а пассажирские самолеты на острова летали редко. В конце концов у полицейских остался лишь один вариант: зафрахтовать частный самолет, заплатив за это около девяти тысяч фунтов, что сотрудникам правоохранительных органов, которые привыкли ездить на работу на метро, показалось ужасным расточительством. Полицейский отряд из трех человек робко поднялся на борт роскошного самолета. По дороге они украдкой сделали несколько селфи и отправили их своим коллегам в Лондон, а те саркастично прифотошопили в салон логотип «PCeU Airlines».

27 июля полицейские постучали в дверь фургона, стоящего неподалеку от Леруика, и встретились лицом к лицу с Topiary. Джейк Дэвис оказался вежливым и учтивым восемнадцатилетним парнем, который более десяти лет назад переехал на остров вместе с родителями.

Участников LulzSec задерживали одного за другим, и, узнавая их настоящие имена и адреса, общественность постепенно осознавала, что цифровые ограбления некоторых из крупнейших компаний мира в ряде случаев организовали подростки, не покидавшие своих комнат. Я был среди журналистов, которых отправили общаться с подозреваемыми.

Tflow оказался шестнадцатилетним Мустафой аль-Бассамом, который жил в многоквартирном доме на юге Лондона. Когда я постучался к нему в дверь, один из его близких сказал мне, что он в колледже и не хочет разговаривать. Но когда до аль-Бассама добрались полицейские, им повезло больше. В кармане его куртки они нашли листок со списком всех целей, которые члены группы атаковали еще до появления LulzSec, снабженный комментариями о том, какую роль играл во взломах каждый из команды.

Но главный сюрприз из всех них преподнесла Kayla. В интернете она была шестнадцатилетней школьницей, которая сопровождала свои сообщения парадом из блестящих розовых смайликов. Неудивительно, что я был несколько обескуражен, когда постучал в дверь дуплекса в Мексборо на севере Англии и увидел крепкого двадцатипятилетнего мужчину, который смущенно выглянул из кухонного окна, поскольку я застал его за мытьем посуды, и отказался дать мне интервью. В реальной жизни Kayla была Райаном Экройдом, бывшим солдатом британской армии, а ныне безработным[269].

Вероятно, не стоит удивляться, что Kayla оказалась мужчиной. Для начала стоит отметить, что у Anonymous был свод правил онлайн-жизни, составленный в характерной для группы язвительной манере, но содержащий довольно глубокие наблюдения. Правило № 29 гласит: «Все девушки – мужчины, а все дети – агенты ФБР под прикрытием» (а правило № 30, раз уж на то пошло, добавляет: «Девушек в интернете нет»).

На конференциях по технологической безопасности действительно собираются в основном мужчины, и большинство осужденных по британскому Закону о неправомерном использовании компьютерных технологий тоже причисляет себя к мужчинам: в 2007–2017 годах их было двести двадцать два человека из двухсот шестидесяти пяти[270]. Но можно возразить, что в кибербезопасности и хакинге нет ничего по умолчанию «мужского». Скорее, мужское господство в этой сфере поддерживается потому, что многим женщинам мужская среда кажется неприветливой и лишенной хороших примеров для подражания.

Такие хакеры, как Экройд, создавали в интернете полноценное женское альтер эго в качестве отвлекающего маневра. Его противники сразу делали вывод (совершенно верный), что онлайн-фасад, за которым он прячется, – фальшивка, и во многих случаях это отбивало у них охоту устанавливать его реальную личность. Вместе с тем на более глубоком уровне, несмотря на грубую, гетеронормативную и мужскую в массе своей культуру (где слово «педик» использовалось так часто, что вряд ли считалось оскорблением), движение Anonymous и его среда были на удивление гендерфлюидны. Например, человек, который слил дипломатические телеграммы и другие материалы WikiLeaks, при рождении получил имя Брэдли Мэннинг, но затем совершил трансгендерный переход и стал Челси Мэннинг. Такой же путь прошел и человек, который слил историю чатов Дженнифер Эмик, снявшей маску с Sabu.

В книге «Взламывая многообразие» Кристина Данбар-Хестер приводит слова хакера Salix: «На мой взгляд, „хакер“ – это любой, кто хочет сломать систему. Точно так же с моим гендером и сексуальностью – сломать систему и понять, где в ней мое место»[271].

Впрочем, тщательно продуманные онлайн-маски участников LulzSec были сброшены, и хакеры впервые встретились в реальном мире – в суде. Topiary, или Джейк Дэвис, получил два года тюрьмы и отбыл свой срок в колонии для малолетних преступников. Tflow, или Мустафа аль-Бассам, был приговорен к году и восьми месяцам условно и ста часам общественных работ. Kayla, или Райан Экройд, отправился за решетку на два года и шесть месяцев. Райана Клири посадили на два года и восемь месяцев[272]. Его также осудили за хранение детской порнографии[273]. Его защита ссылалась на диагностированный у него синдром Аспергера, говорящий об аутизме. Такое нередко встречается в громких делах о киберпреступлениях: британский хакер Гэри Маккиннон тоже использовал свой синдром Аспергера в качестве одного из аргументов при оспаривании решения о своей экстрадиции в США по обвинению во взломе секретных военных систем[274].

Но клишированный образ «аутичного хакера», как и многие другие аспекты хакерской культуры, не соответствует истине, что подтверждается любопытным исследованием, проведенным в Университете Бата. По наводке британского Национального агентства по борьбе с преступностью, заметившего у ряда киберпреступников черты, которые, казалось бы, свидетельствовали о наличии аутизма, ученые решили изучить возможные связи[275]. К исследованию привлекли двести технически подкованных добровольцев, обнаруженных на компьютерных форумах. Их спросили, участвовали ли они в киберпреступлениях, и обследовали на наличие признаков, характерных для расстройств аутистического спектра.

«Наибольшее число аутистических черт наблюдалось у тех, кто совершал киберпреступления», – говорит руководитель исследования Марк Броснан. На основании этого вы можете предположить, что между аутизмом и компьютерным хакингом действительно есть связь. Но это не совсем так. Аутизм – это клинический диагноз, а одно только наличие аутистических черт не делает вас аутистом.

В число тех, кого обследовал Броснан, вошло двадцать пять человек с официально диагностированным аутизмом. «Люди с диагнозом были менее склонны совершать киберпреступления, – говорит Броснан. – Как правило, аутичные люди