Тем не менее там, где не работают старые подходы, могут оказаться успешными новые методы организации рабочих; отчасти мы уже видим такой успех в образовании профсоюзов в компаниях Amazon и Starbucks в 2021–2022 годах. Выборы профсоюза на базе склада «Стейтен-Айленд» компании Amazon успешно прошли в условиях, непохожих на «ареал обитания» традиционного рабочего движения, благодаря совершенно иной тактике. На складах компании очень велика текучка, а рабочая сила чрезвычайно разнообразна во всех отношениях: здесь трудятся люди с самым разным бэкграундом, говорящие на разных языках. Движение организовали не профессиональные профсоюзные активисты, а сами складские рабочие. Финансировалось оно не централизованно, из профсоюзной кассы, а с помощью сбора на интернет-платформе GoFundMe. По-видимому, его успех объясняется более гибким, неидеологизированным подходом и сосредоточенностью на проблемах, беспокоящих большинство складских сотрудников Amazon, – постоянной слежке, слишком редких и коротких перерывах, высоком уровне травматизма. Хотя стратегии этого профсоюза сильно отличаются от прославленной «сидячей забастовки» на General Motors в 1936 году, ставшей ключевой вехой в развитии американского профсоюзного движения, объединяет их то, что в обоих случаях перед нами новые методы организации «снизу вверх».
Еще одна проблема с профсоюзами в США и Британии – та, что, как мы уже видели, традиционно профсоюзы здесь организуются на уровне отдельных предприятий, что неминуемо ведет к более конфликтным отношениям с менеджментом. Возможно, в будущем потребуются более широкие организации, охватывающие не одну фирму или завод. Они могут принять многоуровневую структуру, в которой какие-то вопросы решаются на уровне предприятия, а какие-то – на уровне отрасли. Хороший пример – двойная система рабочих организаций в Германии: рабочие советы, занятые коммуникацией и координацией на рабочих местах, высказывают свои позиции по вопросах технологий или профессионального обучения, а, например, борьбой за повышение ставок занимается профсоюз на уровне отрасли. Вполне возможно, что в будущем профсоюзы станут более похожи на другие общественные организации или превратятся в ассоциации на уровне отрасли с более свободным членством. Во всяком случае, эксперименты с новыми организационными формами здесь станут важным шагом вперед.
Гражданское действие, индивидуальное и коллективное. Современный Запад – потребительское общество, и предпочтения и действия потребителей стали важным рычагом влияния на компании и технологии. Именно реакции потребителей сыграли решающую роль в появлении возобновляемых источников энергии и электромобилей. Именно давление потребителей, вкупе с освещением в СМИ, заставило YouTube и Reddit предпринять хотя бы некоторые шаги по ограничению экстремизма на своих платформах.
Однако коллективное действие требует, чтобы большая группа людей объединилась и действовала вместе ради достижения какой-либо цели – например, чтобы заставить крупные компании сократить свой углеродный след. Для большинства людей это весьма затратно: нужно искать информацию, ходить на собрания, менять свои потребительские привычки, время от времени выходить на митинги или акции протеста. Цена возрастает во много раз, если гражданские активисты сталкиваются с противодействием со стороны компаний – или, хуже того, служб государственной безопасности. В стране с авторитарным или даже полудемократическим режимом власти вполне способны «прихлопнуть» протест и «разогнать» общественную организацию.
Такая динамика создает проблему «халявщиков»: люди, разделяющие те же ценности, могут испытывать соблазн не участвовать в коллективных акциях, чтобы ничем не жертвовать ради борьбы. Разумеется, эта тенденция тем сильнее, чем серьезнее наказания для инакомыслящих. Например, недавние исследования протестов в Гонконге показывают: когда продемократически настроенные студенты ожидают, что на марш против антидемократических мер выйдут и другие, это снижает их собственную готовность участвовать в марше. Именно с этим связана известная проблема коллективных акций: из числа людей, желающих каких-либо социальных перемен, лишь очень небольшая часть готова куда-то идти и что-то делать – остальные предпочитают сидеть дома и сочувствовать с дивана.
Больше всего страдает от этой проблемы потребительский выбор – действие по сути своей индивидуальное, не поддающееся организации и координации. Так, очень малая доля тех, кто хотел бы сократить углеродные выбросы, готова ради этого отказаться от перелетов или от иного использования нефти и газа. Таким образом, важнейшую роль здесь играют не индивидуальные потребители, принимающие решения на рынке, а общественные организации, которые координируют потребителей и переводят их протест в коллективное гражданское русло.
Помимо предоставления надежной информации и площадок для обсуждения проблемы, общественная организация может стать источником «кнутов и пряников» для координации протестов и публичного давления на проштрафившиеся компании. «Пряником» служит культивируемая в таких организациях этика неравнодушия и гражданской активности, ощущение, что делаешь большое и полезное дело, чувство товарищества, создание связей между людьми, поощряющими друг друга участвовать в акциях. «Кнутом» может стать моральное осуждение «халявщиков», которые много говорят, но мало делают.
Ту же роль могут играть и другие организации, например профсоюзы; но организации гражданского общества особенно важны там, где речь идет о глобальных вопросах, затрагивающих сразу множество людей из разных социальных слоев, таких как изменения климата или развитие новых технологий. Например, хотя профсоюзы могут внести некоторый вклад в борьбу с глобальным потеплением, в целом это не их тема, и они плохо приспособлены к разрешению таких проблем, в отличие от организаций типа Greenpeace или 350.org, созданных именно ради этого и объединяющих в себе самых разных людей. Те же соображения применимы к акциям по вопросам цифровых технологий и регуляций бизнеса. В обоих случаях речь идет о глобальных проблемах, требующих широкой коалиции, которую лучше всего строить на базе организаций гражданского общества.
Могут ли сетевые организации не препятствовать в этих усилиях, а, наоборот, помочь? Возможно ли вообще в цифровую эпоху широкое гражданское общество? Хотя оптимизм начала 2000-х годов с верой, что Интернет и социальные сети создадут площадку для цифровой «публичной сферы», оказался необоснованным, думается, вполне возможно создать новые и лучшие сетевые сообщества.
Периодические выборы «народных избранников» – не единственная сторона демократической политики. Не менее важно самоуправление, как на рабочих местах, так и в более широком контексте. Не случайно периоды успешной демократии на Западе часто совпадают с развитием институциональных инструментов, дающих людям возможность участвовать в принятии политических решений, высказывать и развивать свои мнения, оказывать давление на публичных политиков. Это и местные политические органы, и разного рода встречи с избирателями, и наконец – самое важное – всевозможные клубы и иные организации гражданского общества. В то же время в некоторых не-западных обществах подобное низовое участие во власти происходит и
