Разумеется, все, включая меня, бросились в погоню. Но скорость была убийственной, и те, кто бежал впереди, остановились в буквальном смысле слова в шаге от гибели. Одного из преследуемых же она настигла в меловом карьере. Он не заметил обрыва и свернул себе шею. Начались поиски второго беглеца, однако я в конце концов высказал сомнение в том, что он вообще покинул площадь. Поначалу все возражали, но потом решили осмотреть место, и оказалось, что он насмерть задавлен обломками балагана.

В том же карьере обнаружили тело бедного дяди Генри с мешком на голове и страшно исполосованной шеей. Уголок мешка, торчавший из-под земли, привлек чье-то внимание. Мне не хватит духу описывать подробности.

Забыл сказать, что настоящие фамилии тех двоих – Кидман и Гэллоп. Я, без сомнения, слышал их раньше, однако здесь они никому не известны.

Приеду сразу, как только смогу, после похорон и при встрече расскажу все, что я думаю о произошедшем.

Два врача

По моему опыту, меж страниц старых книг зачастую случается находить документы, однако сколь-нибудь интересными они оказываются крайне редко. И все же такое бывает, так что никогда не следует уничтожать их не глядя. До войны я имел обыкновение покупать старые конторские книги на хорошей бумаге и с большим количеством неисписанных листов, которые можно употребить для собственных заметок и сочинений. Один такой гроссбух я приобрел задешево в 1911 году. Замочек на нем был плотно закрыт, а переплет за долгие годы покоробился от пачки вложенных внутрь бумаг. Три четверти из них утратили всякое значение для человечества, одна же подшивка по-прежнему представляла интерес. Заголовок «Самый странный случай в моей практике», а также инициалы и адрес в Грейз-Инне указывали на несомненную принадлежность адвокату, содержимое же состояло исключительно из материалов некоего судебного дела и показаний возможных свидетелей. На страницах этого досье не появляются ни сторона защиты, ни обвиняемый, однако даже в неполном виде оно воссоздает загадочную историю, в которой не обошлось без участия сверхъестественных сил. Однако судить о том читателю лучше самостоятельно.

Ниже я излагаю свое видение событий и представляю фон, на котором они разворачивались.

Место действия: Излингтон, 1718 год, месяц июнь, то есть сельская местность в приятное время года. Как-то днем доктор Эйбелл прогуливался по саду в ожидании, когда ему подадут лошадь и он сможет отправиться к пациентам.

Его уединение нарушил доверенный слуга Люк Дженнетт, состоявший при нем уже двадцать лет.

– Я сказал, что желаю с ним поговорить и займет это не более четверти часа. Вот он и велел мне пройти в кабинет – в комнату с выходом в сад и на дорожку, по которой он прохаживался. Он зашел следом и сел. Я сообщил ему, что супротив своей воли должен искать себе новое место. Доктор спросил, в чем причина, ведь я так долго у него служу. Я сказал, что он окажет мне великую услугу, если простит меня (по всей видимости, то была общепринятая форма вежливости в 1718 году), потому как я такой человек, которому нравится, когда вокруг все ладно. Помнится, он ответил, что ему тоже, но все же хотел бы знать, почему мои намерения так изменились после стольких лет, и добавил: «Если оставишь службу, то ни единым словом не будешь упомянут в завещании». Я заметил, что предполагал такой поворот дела.

Тогда доктор говорит, мол, изложи свою жалобу, и я охотно все улажу, если это в моих силах.

Пришлось без утайки рассказать и про свидетельство в суде, и про палку для взбивания перины в провизорской, и что дом, где такое творится, мне не подходит. Доктор хмуро глянул на меня, сказал, что я болван и что расчет получу утром. Тем временем лошадь подали, и он отбыл. Я заночевал в доме сестриного мужа возле Баттл-Бридж, а спозаранку вновь явился к хозяину, который отчитал меня за то, что ночью меня не было на месте, и удержал крону из жалованья.

После этого я некоторое время служил в разных местах, но бывшего хозяина не видел до того, как нанялся к доктору Куинну из Доддз-холла в Излингтоне.

В рассказе слуги есть непонятное место, где говорится про показания, данные ранее, и про палку для взбивания перины. Однако протокол среди документов отсутствует. Боюсь, его изъяли, чтобы прояснить странность содержавшихся в нем сведений, и не вернули. О характере этой истории можно будет судить позже, пока же нет никакого ключа к разгадке.

Далее слово предоставляется излингтонскому приходскому священнику Джонатану Пратту. Он сообщает подробности относительно общественного положения и репутации докторов Эйбелла и Куинна, поскольку оба жили и практиковали в его приходе.

– От врача не требуется регулярно посещать утренние и вечерние службы, а также проповеди по средам, но должен сказать, что по мере возможности оба господина прилежно исполняли свой долг прихожан Англиканской церкви. В то же время (если желаете знать мое мнение), между ними можно, выражаясь ученым языком, distinguo[63]. Доктор Э. постоянно меня озадачивал, тогда как доктор К. виделся мне искренне верующим христианином, не углублявшимся в догматы вероучения и жившим сообразно своим знаниям об окружающем мире. Его коллега же занимал свой ум вопросами, на которые, по замыслу Божию, как я его понимаю, нам, смертным, знать ответы не дано. Например, о том, какое место в цепи бытия занимают ныне существа, которые, как полагает кое-кто, не устояли, когда мятежные ангелы были повержены, но и не были низринуты вместе с ними в адскую бездну.

Разумеется, первым делом я поинтересовался, на чем основано предположение, что подобные создания вообще существуют, поскольку, как известно, они никак не упоминаются в Священном Писании. Оказалось (полагаю, следует привести эту часть нашего разговора полностью, поскольку она имеет прямое отношение к делу), он опирался на свидетельства, подобные рассказу блаженного Иеронима о сатире, говорившем со святым Антонием, а также считал, что на это указывают некоторые места в Священном Писании.

«К тому же веры в это придерживаются все, кто проводит дни и ночи под открытым небом, – добавил доктор. – И, если бы вы разъезжали в ночи по проселочным дорогам с тем же постоянством, что и я, эта теория