Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 103

Иван вдруг осознал, что согласно действию пьесы настал его выход и, шевельнулся, собираясь встать, но плавно идущее действие вдруг нарушил Плацекин.

– Сейчас я вам его представлю, – неожиданно вымолвил майор, выхватил из-за пояса пистолет и принялся расстреливать Шурика, который стоял всего в двух метрах от него.

Иван прекрасно видел, как входят пули в тело пророка, оставляя на нем черные, тут же набухающие кровью дырки, но не мог даже шевельнуться. То же происходило и с остальными. Оскаленные зубы, вытаращенные глаза, внезапно побледневшие лица…

Плацекин выпустил в Шурика всю обойму. Последние выстрелы он сделал в уже лежащее на земле тело, потом вновь засунул пистолет в задний карман брюк и поднял обе руки над головой, видимо, демонстрируя, что больше ни в кого стрелять не будет. И тут раздался страшный вопль Даши:

– Папа, зачем?!!!

Стараясь не смотреть на дочь, Плацекин двинулся вперед, к калитке, все так же держа руки над головой. Но прапорщик, не обращая внимания на майора, подскочил к лежащему на земле, нагнулся над ним, взял за кисть, пытаясь нащупать пульс, потом шевельнул голову носком ботинка.

– Похоже, готов, – пробормотал он. – Но мы все равно его забираем. У нас приказ… Давайте, ребята… Поднимите его и тащите в автобус.

– А я? – удивленно спросил Плацекин.

– И ты давай с нами.

Прапорщик за ствол поднял пистолет с земли и сунул его в карман.

– Ну что ж, граждане, счастливо оставаться, – миролюбиво произнес он.

– Не дам! – завопила Даша и кинулась на труп. – Не дам!!! Не троньте!!! Убийцы!!!

– А ну-ка, парни, подержите девочку, – приказал прапорщик близнецам. Те послушно подняли Дашу с земли.

– Взялись! – скомандовал прапорщик.

Солдаты ухватили тело за руки и ноги и потащили прочь со двора. Кровь капала из ран, оставляя на земле пунктирные дорожки. Даша билась в истерике, остальные, в том числе и Иван, ошеломленно молчали.

Первой заговорила мамаша:

– Ну, вот и все, – констатировала она.

– А я его не понимал, – заметил Толик.

– И мы, – в один голос подтвердили близнецы.

– Все о смерти говорил, – вспомнила мамаша. – Вот и дождался.

– О земной смерти, – заметил Иван.

– Понятное дело, о земной, – подтвердил Картошкин. – А какая еще бывает?

– Ну, не знаю… Если ему верить, то не только. Куда, интересно, отвезут его тело?

– В морг, надо думать, – отозвался Толик.

– А похороны?.. Нам его отдадут?

– Куда они денутся.

– За что?! За что он его убил?! – причитала Даша.

– Успокойся, девушка, – с напускной строгостью уговаривала ее мамаша. – Чему быть, тому не миновать.

– Папаша твой метко стреляет, – язвительно заметил один из близнецов, Славка.

– Не отец он мне после этого! Не отец!

– Да не ори ты, – сказал Валька.

– Вы все его не любили! – надрывалась Даша. – Ненавидели даже…

– Мы ненавидели, а убил его твой отец.

– Он мне не отец больше!

– Прекратите кричать и ссориться, – потребовала мамаша. – Человек еще не остыл, а вы уже препираетесь. Давайте помолчим немного, подумаем…

– О чем нам приказываешь думать? – насмешливо спросил Картошкин.

– О чем угодно. Но лучше всего о нем. Какой он был, что нам говорил…

Во дворе установилась тишина. Даже Даша перестала всхлипывать и, насупившись, уставилась в землю. Первой нарушила молчание мамаша.

– Только что был человек рядом с нами – и нет его, – изрекла она.

– А кто он, откуда родом и как его звали по-настоящему, нам не ведомо, – добавил Картошкин.

– И за что его твой батянька замочил? – опять начал Славка.

– Ну чего пристал к ребенку? – недовольно проговорила мамаша.

– Интересно, посадят его? – не унимался Славка.

– Кто же его посадит? – хмыкнул Валька. – Он же мент. А баба его – глава города. Все будет шито-крыто; уж поверьте.

– А идите вы все! – вскричала Даша и бросилась со двора.

– А я знаю, за что он его застрелил, – сообщил Валька.

– Ну за что? – спросил Картошкин.

– Да девчонка эта сильно хотела, чтобы Шурик ее трахнул. Уж ластилась, ластилась… И так и сяк… Прямо лезла под него. И все на глазах у родного папаши. Кто же тут выдержит.

– Прекратите непотребные разговоры! – прикрикнула мамаша.

– А чего, Дарья Петровна? Разве не так?

– Вот уж не знаю, так или не так. А только прекрати!

– А я думаю: тут дело в другом, – заметил Картошкин.

– Ну, в чем?

– Шурик этот уж очень злил городское начальство. Вы вспомните: и Огурец из-за него пострадал, и Костя-атаман, а теперь вон что в городе делается.

– Думаешь, и Костю он ухайдокал? – с любопытством спросил Славка.

– А то кто же! А с Соколовыми что сделал…

– И врача этого их, Соколовых, руками пришиб. – Славка посмотрел на Ивана. – А ты, ученый, как считаешь?

Иван пожал плечами.

– Опять молчишь, – насмешливо сказал Славка. – Все молчишь и молчишь. Вот скажи нам, чего ты здесь околачиваешься? Вторую неделю рядом с нами, а я что-то не пойму – с какой целью. Может, ты засланный?

– Оставь его в покое, – примирительно произнес Картошкин. – Он диссертацию задумал писать о нашем чудике. А может, книжку…

– Писатель какой выискался, – презрительно заметил Славка. – А если я тоже книжку о Шурике хочу написать, тогда как?

– Ну и пиши, – захохотал Картошкин. – Кто из вас быстрее напишет, тот и победил. Хотя какой из тебя писатель. Ты алфавит толком не знаешь. И читаешь по складам.

– Обижаешь.

– А вы помните его последние слова? – неожиданно спросил Иван.

– Про смерть, вроде… – неуверенно сказал Картошкин.

– Я пришел победить смерть.

– Думаешь, он не умер?

– Умирает лишь оболочка…

– Ну и?..

– Такое впечатление: он знал, что вот-вот погибнет.

– Жил тут у нас, понимаешь ли, – ни к селу ни к городу заметил Картошкин. – Хлеб наш жрал.

– Не надо! – отозвалась мамаша. – В отличие от вас, он деньги давал на прокорм.

– Откуда только брал, – заметил Валька.

– Откуда бы не брал, но давал. Не кроил в отличие от тебя.

– Я, что ли, крою?! Не надо мать!

– Ребята, а скажите: вы его любили? – неожиданно для всех спросил Иван.

– Любили? Да как сказать… Скорее терпели.

– Это как же понимать?

– Любили… – презрительно произнесла мамаша. – Да они себя-то не любят. Пьянчужки проклятые!

– Ты чего это мать? – удивился Толик. – Мы же теперь, считай, не употребляем.

– Если кто его и любил, – продолжала мамаша, не обращая внимания на слова сына, – так это девчонка. Глаз с него не сводила. Но тут другое. Та и деревяшку полюбит, коли в голову втемяшится. Молодая, глупая, жизни не видела. А эти…

– Ну а вы сами? – не отставал Иван.

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 103